Даже если я подавлю волю старейшин, когда придем на юг, мне придется снять гипноз, чтобы они лучше сражались. И Отщепенцы сразу смекнут, что их пытались провести.
К тому же поход на юг может продлится не один день — не бодрствовать же мне сутками напролет, чтобы не отключать Знаки?
— Жаль, — резюмировала Нэнси, проголосовавшая за юг. — Не придется нам овладеть великой волшбой.
— А если я брошу клич ко всем желающим? — ухватился я за соломинку. — Что, если кто-то из воинов захочет пойти со мной? Отщепенец ведь не указывает другому Отщепенцу, куда идти.
— Только не во время войны.
“Ну и хрен с вами!” — подумал я. Значит, не судьба. Будем думать, как быть, дальше. Отказ не слишком огорчил, хотя и разочаровал. Я все же надеялся, что увлеку за собой Отщепенцев.
Вдруг я отчетливо уловил чье-то присутствие вдали — этот кто-то стремительно приближался. На интерфейсе ярко зажглась Лапа Дьявола. Меня аж затрясло от возбуждения. Не позволяя себе радоваться раньше времени, я встал во весь рост под навесом, по которому уже шлепали первые крупные капли близящейся грозы.
— Что случилось, бро Олесь? — прозвучал мягкий голос Мухаммеда.
Они ничего не чувствовали — слишком далеко пришельцы для их персональных радаров, к тому же мой допарт глушит магическое чутье.
Но в стане, наполненном привычной суетой, зазвучали изумленные вскрики и восторженный визг детей. Забив на важность и статусность, старейшины выбежали из-под навеса и вслед за толпой устремились вниз по пологому берегу.
С низовьев реки к нам стремительно приближались драккары — мерно и синхронно вздымались и опускались весла в свинцовую от отраженных в ней туч воду, хлопали паруса с пламенеющим на них зловещим Знаком. Сердце у меня пропустило удар, а затем забилось с удвоенной скоростью. Сколько же там кораблей? Один, два, три, пять… десять?
Нет, двенадцать больших драккаров, целая дюжина! Невероятно! Она сдержала слово!
— Это еще кто? — не своим голосом прохрипел Мухаммед.
Загрохотал гром, и с потемневшего неба на землю и воду обрушились потоки. Мигом похолодало, и сгустились сумерки, как поздним вечером. Я сразу вымок с головы до ног. Обернувшись, нашел взглядом Киру, стоявшую среди толпы симплов. Все они таращились на речных гостей. Я чуял Киру, но захотелось взглянуть ей в лицо.
В практически полной тишине я проговорил:
— Северяне пожаловали…
Никто и не подумал спрятаться от дождя. Отщепенцы-ведуны, лишенные магического ви́дения, хватались за оружие, но явно не знали, что делать дальше. Они никогда прежде не встречались ни с чем подобным. В другой ситуации они наверняка постарались бы занять выгодную позицию за телегами и любой возвышенностью, чтобы спрятаться от возможного обстрела и обстрелять супостата самим, но сейчас старейшины молчали, и никто ничего не предпринимал.
Сквозь пелену ливня я разглядел, как цветные корабли останавливаются у берегов. Весла поднялись и одновременно втянулись в отверстия в бортах. Из дыры в передних частях вывалились якоря на цепях (похожие на Лапу) — течение потянуло корму вниз по реке, но носы по-прежнему направлялись на запад.
Через борта драккаров молча и ловко перепрыгивали ряд за рядом воины в кожаных доспехах, с закрытыми лицами. Те самые неубиваемые зомби шаманки. Они принялись выстраиваться на берегу с нечеловеческой скупостью движений и скоростью.
— Это симботы? — громко спросил юный и звонкий голос. Ему никто не ответил.
Симботы, ага, проговорил я про себя. Только сделанные не из металла и пластика, а из настоящих людей…
До меня дошло, что недавнее голосование больше не имеет никакого значения. Вообще никакого. С двенадцатью драккарами, в каждом из который не менее тридцати воинов, которых очень трудно убить, Отщепенцы не сильно-то мне и сдались…
Старейшины между тем очнулись от изумления. В толпе зашевелились; Алихан, Мухаммед, Нэнси и другие распихивали людей, чтобы пробиться к самой воде. Я последовал за ними. Видимо, старейшины решили, что не время таращиться — пора и проявить инициативу и как минимум поприветствовать незваных (на самом деле званых, но кто об этом, кроме меня и Киры, знает?) гостей.
Самый первый, большой и красочный драккар перекинул на берег деревянный трап, по которому спустились три высоких, выше остальных, воина. Они помогли спуститься древней на вид бабке в длинном балахоне из блестящей темно-синей ткани. Я узнал ее: длинные седые волосы, морщинистое темное лицо, когда-то широкие плечи и нехилая стать, ныне согнутая многими прожитыми годами. Шаманка Виталина Михайловна, чей виртуальный аватар в Скучном мире был моим учителем по боксу.
Осторожно нащупывая ногами в сапожках прибитые к трапу параллельные доски-ступени, старуха перестала держаться за воинов и выпрямилась с видом особы королевской крови. Черные глаза пронзительно оглядели нас — потрясенных и шокированных представлением.
Найдя взглядом меня, Виталина Михайловна улыбнулась:
— Ну что, Олесь, ты позвал — я пришла. И не одна, как видишь, со своим скромным войском. Нашел Око Ведьмы? Узнал, когда Танец?
— Да, — сказал я. — И… да.
— Вот и прекрасно. Познакомься, кстати, с моими правнучками…
Она махнула рукой в сторону. Вела она себя так, будто кроме меня и прочих северян рядом вообще никого не было. Отщепенцев она игнорировала, потому что они, как я понял, пока не представились. Вот назовут себя, Виталина на них и обратит внимание. Благородные личности не навязываются тем, кто ведет себя как деревенщина с разинутыми ртами.
Я попытался разглядеть поблизости правнучек, ожидая увидеть маленьких девочек и недоумевая, зачем тащить на войну детей. Но три высоких воина сняли шлемы, тряхнули пышными гривами волос, и я сам разинул рот.
— Регина, Рената и Злата, — представила их Виталина.
Злата была блондинкой и вправду имела локоны золотого цвета, Рената — жгучей брюнеткой, а Регина — рыжей. Причем натуральной рыжей, с выцветшими бровями и белыми ресницами, с усыпанным веснушками лицом.
Что и говорить, все трое правнучек были эффектными девами лет около тридцати. Не сказать, что ослепительными красавицами — хотя, если их накрасить… В выражении их обветренных лиц читалось что-то абсолютно не женское, твердое, почти хищное.
Я прощупал их В-сканером: признаков магии нет. Обычные амазонки. Если, конечно, амазонки бывают обычными. И вроде бы не манкурты наподобие остальных воинов, ауры которых выглядит так, будто их обладатель крепко спит.
Когда правнучки сняли шлемы, явно зная, какое произведут впечатление, над толпой Отщепенцев прокатился вздох. Мужики и некоторые женщины просто пожирали боевых дев глазами и пускали слюни.
Я внезапно обратил внимание, что среди нас нет ни Викентия, ни Франсуа. Куда подевалась эта парочка?
Дождь понемногу усиливался, вдали с почерневших небес на равнину спускались косые полосы ливня. Погромыхивал гром и посверкивали молнии.
Наконец дар речи обрела Люция, озиравшая пришельцев со смесью восторга и чисто женского презрения:
— Ты призвал северян, бро Олесь? На войну с Единым? Но как?
— Волшбой, как же еще?
— А ты силен! — одобрила она. — Кого еще ты призвал?
Я помедлил с ответом. Рановато открывать все карты, среди которых других козырей нет.
— Пока что только их, — наконец ответил я, сделав акцент на слове “пока”.
— Они сильные бойцы? — осведомилась Люция. Она держалась за рукоять сабли, грудь ее вздымалась от возбуждения. Ей уже хотелось подраться.
— Можешь не сомневаться.
“Интересно, с кем воюют у себя северяне? — задался я вопросом. — Отщепенцы не теряют навыки сражения в Прикордонье и в постоянных стычках между становищами. Получается, у северян тоже несколько становищ?”
Ну да, тут же ответил я сам себе. Как же иначе? Вряд ли на севере существуют огромные города. Самый большой северный город — это Князьград-2. Севернее живут варвары вроде вот этих, и живут они небольшими поселениями, между которыми должны происходить столкновения за небогатые ресурсы.