Отправиться на поиски я решил утром следующего дня, а пока поручил Эйриду купить продуктов: кто знает, как там, где мы будем проезжать, с продовольствием? Думал проснуться пораньше, чтобы не затягивать с отъездом, но и без того уже на рассвете пришлось вскочить с лежанки. Где-то вдалеке на юго-востоке, в самом тылу силетских позиций, послышались раскаты грома. Нет, это не гроза, не дождь, это стреляли мортиры. Рилийские. И без предательства Шапетэ началась операция по уничтожению живой силы силетцев. В принципе рилийцы могли обойти силетские заставы и без помощи предателя. Или, если Куритье был прав, нашлись другие, кто вывел рилийские мортиры к нам в тыл. А ведь после обстрела придет черед и коннице.
Я велел Эйриду срочно седлать коней, а сам бросился к печке, еще не остывшей, и жадно черпал энергию. Чем больше ее насобираю, тем существеннее будет шанс выжить в надвигающейся бойне.
Я был готов, наверное, целую вечность вытягивать энергию, но долго оставаться здесь было нельзя, если прорвется рилийская конница, тогда нам не выбраться. А бежать я решил на северо-запад, наискосок в сторону реки. Выехав на улицу, я понял, что мы с Эйридом были единственными, кто выбрал это направление. Остальные или метались в панике, или целенаправленно двигались на юго-восток, как раз под удар рилийцев. Никто же не знал, что те должны зайти с тыла.
С трудом пробившись сквозь толпу, чуть не унесшую нас в том же направлении, мы прорвались на почти пустынную улочку и, пришпорив коней, поскакали дальше. Вскоре стало ясно, почему все бросились на юго-восток. Да, там был силетский тыл, но имелась еще одна причина бегства людей в ту сторону. С запада тоже напали рилийцы, их, судя по всему, было немного, и они исполняли роль загонщиков. Нарвавшись на край ловчей сети, я в спешке принялся раздирать свой силовой щит, формируя из сгустков силы штыри, молотки, сабли – одним словом, все, что могло бы помочь нам отбиться от наседающих врагов, благо их попадалось мало.
Проехав с версту и потратив всю мою энергию, мы с Эйридом смогли выбраться из котла, который, судя по всему, сейчас уже захлопнулся. Сколько же я ударов нанес? Десять, пятнадцать? Нет, наверное, меньше, нам просто повезло, что успели так быстро собраться, да и загонщики пытались напасть на нас в ближнем бою, а не снять выстрелами издалека. А близко к себе и Эйриду я их не подпускал, нанося удары волшбой на расстоянии.
Проехав еще пару верст, я перевел коня на шаг, давая возможность нашим лошадкам передохнуть, да и нам тоже, точнее, Эйриду. И начал снова собирать энергию, да только где ее набрать – утро выдалось холодным.
А потом меня что-то ударило в правую руку, от сильной боли я дернулся и свалился с коня. Следом за мной на землю полетел и Эйрид. Что это было, понять не сложно – звук выстрелов из мушкетов ни с чем не спутать.
Повернув голову в сторону, откуда раздались выстрелы, я увидел три фигуры, державшие в руках мушкеты. Двое опустили их дулами вниз, а третий направил свое оружие в нашу сторону.
- Херос! Какие птички попались. Сразу видно, что грасс, - крикнул один из приблизившихся к нам рилийцев.
- Хорошо ты его подстрелил, в руку, теперь колдовать не сможет.
- Это точно. А второго ты в грудь. Как же так?
- Ну, не попал в руку, бывает. А, не беда, это же вилан.
- Точно, вилан. Добей его. А грасса мы сейчас ощиплем.
Глава 13
Глава тринадцатая. Схватка на рассвете
Тот, кого назвали Херосом, хищно оскалился и, достав нож, шагнул в сторону лежащего Эйрида. Другой же рилиец, столь словоохотливый, приблизился ко мне, наклонился и положил разряженный мушкет на землю. Третий, стоявший на подстраховке с готовым к стрельбе мушкетом, расслабился и опустил дуло вниз. Этот решил, что все почти закончилось – двое противников повержены, одного, раненого в грудь, его товарищ сейчас добьет, а грасс волхвовать не может. Ведь всем известно, что благородные колдуют руками и словом, моя же правая рука лежала плетью на земле, а левая ее пыталась поддержать, судорожно скребя пальцами по земле. Ведь больно же было!
Что означало желание рилийцев меня ощипать, я понимал, знал немного местный жаргон. Ограбят, все заберут, включая одежду, оставив два холодных трупа на земле. Ведь мертвые не возвращаются и не мстят.
Набранной до этого энергии в лучшем случае хватит на создание одного штыря, а рилийцев-то трое. И убив одного, я мои с Эйридом проблемы не решу, станет только хуже. Не просто зарежут, а будут долго мучить.
Итак, энергии на создание одного штыря еле-еле хватит. Что представляет собой штырь? Длинный и острый металлический стержень. Но здесь он не из металла, а из сгустков силы, имитирующих металл. А если вместо штыря создать что-то наподобие шила? Покороче (раза в два), узкий, но острый прутик. На него и энергии уйдет много меньше.
Но для использования шила требовалась более искусная работа. Со штырем проще – ткнул в сторону шеи или в лицо – промахнуться сложно. А здесь требуется попасть в мишень много меньших размеров. Я говорю о глазе. Почему не в шею? Эти трое вояк хорошо себя защитили, даже шея была прикрыта гибкой металлической полоской, открытым оставалась только часть лица.
Была и вторая загвоздка – мои руки. Ими я не мог корректировать направление удара, в противном случае мишень просто расплывалась. Здесь могла спасти только полная концентрация внимания. Шилом, да еще в глаз и без поддержки руки – шансов было немного. Но на кону стояла моя жизнь. Хочешь жить – старайся.
На время подавив боль и отрешившись от всего, я нацелился только на глаз Хероса, не видя больше ничего. Удар шилом. Попал! Херос, выронив нож и ружье, схватился за лицо и повалился на колени, завывая от боли.
Двое других солдат испуганно озирались, выискивая причину происходящего. Я же использовал полученную коротенькую передышку на то, чтобы набрать из окружающего воздуха еще несколько крох энергии. А затем, улучив момент, дождался, когда третий солдат (сейчас самый опасный из-за заряженного мушкета) наклонится над исходящим криком боли своим напарником. И собрав всё, что только накачал, ударил шилом в район открывшегося уха. Я не стал дожидаться момента, когда солдат повернется ко мне лицом. Дело в том, что попасть в глаз человеку, который не стоит на месте, для меня нереально, если только это не будет случайностью. А полагаться на случай в моей ситуации может только глупый человек.
Одним словом, я ударил, вложив в удар все, на что был способен. Солдат упал и задергал ногами. Почему-то правая нога у него дергалась не в пример сильнее левой.
Теперь оставался только один противник, и тот, вроде бы, догадался, откуда ветер дует. Солдат достал нож и сделал несколько шагов в мою сторону. Я увидел злую, но торжествующую ухмылку на его лице. Солдат замахнулся, немного наклонившись ко мне. И оказался в радиусе действия моей ноги. Если встать не могу, и рука прострелена, тогда ногой двину. Уж больно удачно стоял рилиец. Целил в висок, но из-за ранения немного просчитался. Моя нога сделала небольшой полукруг, и носок тяжелого сапога с размаху проехался по переносице. Кровь из сломанного носа брызнула струей, а сам солдат повалился на землю.
Я, поддерживая раненую руку, поднялся на ноги, посмотрев на своих врагов. Живы или нет, но сейчас они не противники. На всякий случай отшвырнул подальше ногой заряженный мушкет. А после подошел к Эйриду. Тот был в сознании. Чуть наклонившись, рассмотрел его рану. Хм. Скорее всего, пуля попала в плечо, а вовсе не в грудь. Просто кровь туда натекла. То есть мне так показалось, что ничего особо страшного с Эйридом не произошло. А такие раны лечатся, даже если пуля задела кость. Были бы деньги (а они есть), надо просто нанять лекаря-мага. Правда, где его сейчас найдешь? Многих из них сегодня побили рилийцы. Поэтому мне остается только путь к эрграссу Райчену, при особе которого подвизался лекарь, тот самый, что меня лечил.