− У, кровища! да это же не просто жидкость! - произнес Саша, а супруга ответила ему хохотом.
− Завтра тебе к дерматологу. Это далеко, на другом конце Москвы. Тамара это моя подруга, когда−то вместе учились. Теперь у нее свой кабинет. Свой - понимаешь? А у нас ничего нет.
− Как же нет? А я? А мои болячки?
Дерматолог Тамара оказалась выше крыши. Она была настолько внимательна, добра и элегантна, что Саша заподозрил недоброе. Понравился, подумал он, но я морально устойчивый, ничего не получится.
Она долго намазывала этот разросшийся прыщ, уложив его на специальную подставку, похожую на раскладушку, смачивала, какой−то жидкостью, потом сушила ее феном, потом чем−то грела. Пациенту надоела эта возня, и он сказал:
− Тамара, у меня просьба и от супруги тоже просьба : посмотрите результаты анализов, а то мы ни бум−бум.
− Нет ничего проще, − сказала Тамара, радуясь прерванной пустяковой работе.
− У меня в портфеле, можно я встану.
− Да, да. Не могу же я вас держать до десяти вечера.
Она пробежала глазами мои анализы и ахнула:
− У вас почти не осталось железа в организме, как же вы ходите? Еще немного и летательный исход. Разве вам ваши врачи не сказали? Да это же..., за такие вещи надо отдавать под суд вашего участкового врача.
− А что значит летальный исход?
− Это значит - смерть!!! я позвоню вашей жене и скажу, что ей надо делать и...и немедленно.
− Сколько я должен, Тамара?
− Одну тысячу всего лишь. На городской транспорт не садитесь, берите такси. Вам может стать плохо, вас могут упечь в больницу, вы понимаете это?
− Понимаю.
− Как же вы ходите? у вас голова не кружится?
− Кружится. Я все время думаю: что-то с мозгами.
− Мозги тут ни при чем. У вас дефицит железа. Отклонение от нормы почти восемьдесят процентов. Разве ваш лечащий врач не говорила вам об этом? Это обязанность врача-терапевта.
− А, она в эти результаты даже не заглядывает. Даже если ей позолотить ручку. Но что теперь делать?
− Как что? принимать железо. Оно в таблетках, в уколах. Лучше в уколах. Срочно в аптеку, а, я обещала позвонить. Пусть ваша супруга сбегает, пока доберетесь до дома, лекарство уже будет у нее на руках.
− Она мне сама укол даст, она это хорошо делает.
− Ну, вот и отлично. Ко мне придете на следующей неделе. У нас начнется процедура вытравливания вашей болячки на лбу. Вы только с этим не шутите. Может, придется сдавать анализы. Мало ли что там! Мозг ведь рядом. Ну, все, чао. Свою Галочку за меня поцелуйте.
Уколы железа оказались очень болезненны, но результативны. В течение 21 дня баланс железа в крови восстановился, и состояние самочувствия настолько улучшилось, что Александр Васильевич начал улыбаться. Казалось, сердце стало лучше работать, мозг начал выдавать всякие идеи, потянуло на шутки, и даже на мелодии, которые он произносил только для себя.
Все было бы хорошо, но тут, неожиданно, прихватил коренной зуб: надо было убить либо нерв, либо зуб удалить, а нерв оставить, как рубят голову, а туловище оставляют. А может два зуба сразу, просто болячка срослась.
Пойду−ка я в платную, решил Саша, не зарежут ведь, правда.
Платная зубная поликлиника находилась почти рядом с городской поликлиникой для бедных. С некой дрожью в коленях Саша подошел к массивной двери, потянул на себя круглый медный шар и вошел в приемную увешанную зеркалами. Ступая по мягкому ворсистому ковру в мертвой тишине, он и не заметил, как ему навстречу поднялась девушка с приветливой улыбкой на лице. Тень удивления появилась на ее лице, но она быстро с этим справилась и сказала:
− Здравствуйте! если вы первый раз, вам нужен предварительный осмотр, он будет стоить одну тысячу двести рублей. Вам скажут характер болезни, сколько обойдется лечение и сколько для этого потребуется времени. Можете присесть в это кресло, попить морса. Ждать придется не более пяти минут.
− Все хорошо, спасибо, у меня с собой только тысяча, я недалеко живу, сбегаю, возьму еще тысячу, а то и двести, чтоб уже было все точно, без сдачи там, без недостачи. Можно так?
− Можно, почему же нельзя. Если бы вы не были у нас новичком, мы бы вам поверили, и вы могли бы принести в следующий раз недостающую сумму.
− Тем более, тем более, только вы не смотрите на меня так, я вовсе не бомж, у меня просто философское отношение к внешнему виду и к одежде в частности. Есть такой герой в мировой литературе Гобсек, он был очень богатым человеком, а ходил в стоптанных башмаках и рваной одежде. Когда пришлось умирать, спустился в подвал и лег на груду золота, где и отдал богу душу. А может дьяволу. Я не такой богатый как этот Гобсек, но...
− Понятно, понятно, − повеселела девушка и стала вдвойне вежливее: юркнула вперед и открыла дверь для посетителя. - Глядите, там ступеньки, они крутые, не поскользнитесь.
Едва мягко закрылась массивная входная дверь, Саша расхохотался над ситуацией, над самим собой, над тем, что он попал сюда первый и последний раз и что он был немного Гобсеком всю жизнь, но только в мечтах, которые просто не могли стать реальностью.
− Ну что, пойду в дом смерти, − сказал он себе и направился в поликлинику, где лечили, а точнее калечили бесплатно.
На последнем четвертом этаже, куда он не мог добрался без лифта, чувствуя тяжесть в левом боку, размещалась и администрация поликлиники в правом крыле, а в левом − престижный зубной кабинет, который воевал не на жизнь, а на смерть, чтоб получить право стать платным.
Таинственная дама, директор поликлиники и ногами и руками была за такой кабинет, вышестоящее начальство, департамент по медицинскому обслуживанию населения юго−западного административного округа тоже был за, оставались кое−какие мелочи, и зубной кабинет выходил из круга мертвых. По медицинскому обслуживанию населения.
Уже сейчас, какой−то босс, бесспорно московский вор, или бандит, закупил шесть шикарных импортных кресел. Заняв одно из них, вы находились в полулежащем положении.
Александр Васильевич рванул дверь на себя, сколько было сил, и был поражен: в просторном кабинете не было больных. Кресла пустовали. Но тут же грудью стала лаборантка: куда, зачем, кто разрешил?
‒ Да я только спрошу, ‒ сказал Веревкин и пошел грудью на грудь, и лаборантка отступила. Он направился к окну, где в своем обычном кресле сидел зубной врач Князьков. Он глядел в окно и ковырялся в собственных здоровых зубах при помощи специальной зубочистки. По привычке, должно быть.
‒ Извините, я...я ...только спрошу, а если можно и покажу...один зуб. Всего один. Мне пока ничего не надо делать, только глянуть и сказать, как быть дальше.
Князьков даже не повернув головы, слегка улыбнулся, потом нахмурился и продолжил свое занятие, как ни в чем не бывало. Веревкин застыл в молчаливой позе и где-то, пять минут спустя, кашлянул.
‒ Как вы все надоели со своими зубами! Идут, и идут, с гнилыми зубами и требуют невозможное. И когда это кончится? Вот, вы...какого черта вваливаетесь? У вас талон? Покажите талон! Я вообще не принимаю. Никого, надоели все! Впрочем,...платите 600 рублей, и я, так уж и быть, загляну вам в рот. Но только загляну, не больше того. Мы теперь платные. Нам разрешили открыть в этом помещении платное отделение. Осталось только поставить печать, чтоб ткнуть вам нос это разрешение городского департамента. И мы все гуртом ‒ платные. Хватит за гроши работать. Пенсионеры конечно к нам перестанут ходить: пенсия мала. Но...зачем пенсионерам зубы? Кашу хлебать можно и без зубов. Ну что? где медицинская карта? Будете платить шестьсот рублей? тогда без карты. Шестьсот рублей заменят вам и талон, и медицинскую карту.