Глава 12
Эмма
Я чувствую себя разбитой и усталой, мои ноги и руки болят. Элли мирно спит рядом со мной, но место, где спал Джеймс, пусто.
Внезапно меня охватывает тошнота. Я закрываю глаза, надеясь, что это пройдет, но моя голова плывет, как будто я кружусь и не могу остановиться.
Трясущимися руками я перелезаю через Элли и захожу в общую ванную комнату, успев как раз вовремя, чтобы опустошить скудное содержимое моего желудка. Я жду у туалета, желая, чтобы это прошло.
Этот приступ утренней болезни еще хуже, чем предыдущие. Вчерашние усилия сделали свое дело. Стресс и усталость, как известно, усугубляют утреннюю тошноту, а за последние двадцать четыре часа у меня было и то и другое. Сегодня мне определенно понадобится моя трость, но она осталась на поверхности. Так же, как и множество вещей. И что еще важнее: там осталось много людей.
Когда тошнота наконец стихает, я иду по коридору, держась рукой за стену, чтобы перенести вес с моей больной ноги. Офисный уголок, который Джеймс использовал прошлой ночью, пуст. В ванной его тоже нет. Но в маленьком общем зале, примыкающем к комнате, где мы спали, я нахожу Мэдисон. Она сидит в кресле с откидной спинкой, держа на груди ребенка, который прижимает ко рту бутылочку. Бьюсь об заклад, это ребенок одного из родителей, которые остались на поверхности.
Заметив, что я подхожу, она поднимает взгляд, улыбается, и я вижу, сколько морщинок прибавилось у нее на лице.
— Ты давно проснулась? — шепчу я.
Она слегка пожимает плечами и переводит взгляд на ребенка.
— Я не смотрела на часы, когда встала.
Значит, давно.
— Я могу взять ребенка.
— Нет. Я уверена, что у тебя и так есть чем заняться. Здесь я сама справлюсь.
Наклонившись, я целую ее в лоб, и выхожу из этого крыла в фойе, но там тоже пусто.
Из столовой слышится шум: звон посуды, разговоры — голоса я узнаю. Медленно двигаясь вперед, с трудом делая маленькие шажки, я думаю, что мне действительно нужно вылепить трость. Я должна взять на себя часть веса и давления с моих ног — особенно с левой.
Зона отдыха в столовой пуста. Шум явно идет из кухни. Я открываю распахивающиеся двери и обнаруживаю, что Фаулер и Григорий стоят за стальным кухонным островом, их руки покрыты жидким тестом и заменителем яиц.
— Это пустая трата времени, — вскидывает руки Григорий. — Пусть они едят хлопья. У нас их много.
Фаулер смотрит на него.
— Это важно, Григорий. Нормальность…
— Что еще за нормальность? Нет такого слова.
Кажется, они одновременно замечают меня.
— Хорошо спала? — Фаулер улыбается.
— Неплохо.
Я иду к кухонному острову, опираюсь на него руками и наконец-то снимаю давление с ног. Так намного лучше.
— Где Джеймс?
Двое мужчин переглядываются. Я знаю этот взгляд — он говорит: «должны ли мы сказать ей?»
— Скажите мне, — отвечаю я на невысказанный вопрос.
— Джеймс и Оскар, — говорит Фаулер, — ищут, как выбраться отсюда.
— Я проверю, не нужна ли ему помощь.
Оттолкнувшись от стола, я морщусь, перенося вес на ногу.
— Посмотрим, не хочет ли он приготовить завтрак, — слышу я голос Григория, выходя через распашные двери.
У входа в лифт я не нахожу ни Джеймса, ни Оскара. Панель управления не отвечает, и это не очень хорошо.
Где же он может быть? Весь объект Цитадели — один уровень. Ниже находится только подвал для хранения всего механического оборудования и запасов. Как войти туда, я не знаю. Я брожу по залам добрых тридцать минут, прежде чем нахожу его. Кажется, все еще спят, вероятно, изнуренные напряжением и эмоциональным стрессом прошлой ночи.
Доступ в подвал выглядит как кладовка. Он тускло освещен, а вдоль стен лежат коробки с деталями и инструментами.
В самом его конце — широкая лестница. По ней я спускаюсь в темноту и, оказавшись на дне, замираю на достаточно долгое время, чтобы мои глаза привыкли к недостатку света. Подвал такой большой, что я даже не вижу дальней стены. Все пространство усеяно бетонными колоннами, точно пещера — сталактитами. Провода и трубы пересекают потолок и свисают вниз, соединяясь с распределительными коробками. Высота потолка не может быть более семи футов. Все вокруг выглядит как пещера, в которой обитает механический монстр.
— Эй? — окликаю я в темноту.
— Мэм, — слышится мягкий ответ Оскара.
— Оскар, ты где?
— Повернитесь на восемнадцать градусов против часовой стрелки и продолжайте идти. Смотрите под ноги, мэм.
Иногда я забываю, насколько он не человек. Видеть в темноте — лишь одна из его выдающихся способностей. В тусклом свете я осторожно иду вдоль проводов, труб и небольших устройств, которые могут быть водонагревателями, очистителями воздуха или какими-то другими механическими агрегатами, которые нужны Цитадели.