- Меня отправили назад, потому что в Пергаме я заболел и стал обузой. Сейчас я иду прямиком из Брундизия. В пути мой корабль обогнал военные триремы. Это войско проконсула Македонии. Сейчас уже, конечно, оно высаживается в порту.
- Как? - сильно натянул поводья Спартак. - Лукулл в Брундизии?
- Я спешил предупредить вас.
Не слушая больше Олора, вождь распорядился остановит движение.
Чувствуя себя лишним и не зная, куда деваться, Олор, помявшись, осмелился попросить распоряжения на свой счёт. Вспомнив что-то, Спартак махнул рукой:
- Твоя невеста с нами. Поищи у стряпух.
Здесь?! Силы небесные! Не у германцев, не за тридевять земель, но здесь. Не обращая больше ни на кого внимания, Олор бросился разыскивать Элену.
Он нашёл девушку довольно быстро: женщин среди спартаковцев оставалось уже немного. Его неверная невеста как ни в чём не бывало сидела в повозке и приветливо улыбалась ему. Приблизившись, он молчал, не в силах справиться с волнением.
- Олор! - удостоверилась Элена. - Ты?
Они шли рядом по дороге, и девушка рассказывала ему о смерти дедушки и своих злоключениях, не обмолвившись, впрочем, о своём пребывании у германцев и несостоявшейся свадьбе с Криксом.
- Не исчезай, пожалуйста, - просила Элена.
Подменили её, что ли? Она была искренне рада его появлению. Значит, недаром он переплыл столько морей, прошёл столько дорог, и не пал духом. Когда в Пергаме он заболел и спутники его оставили, тогда, в дни отчаяния, кое-как выздоровев, блуждая по городу, голодный и несчастный, он часто видел на перекрёстках уличных писцов. Дела у них шли бойко, клиентов было достаточно. Зная язык эллинов и владея письмом, он и сам мог бы сесть на перекрёстке. Глядишь, и прожил бы худо-бедно. Но Элена была далеко, а Спартак гулял по Италии, и даже прокатился слух, будто гладиаторы пошли на Рим. Пускай уличные писцы строчат прошения неграмотным пергамцам и хороши зарабатывают, он не станет отбивать у них хлеб. Его место там, где Спартак. Быть может, он разыщет Элену... И чудо свершилось.
Желая снова сделаться полноправным спартаковцев, Олор полюбопытствовал, к кому ему надо обратиться с просьбой выдать плащ и тессеру на хлеб.
- Никаких раздач больше нет, - покачала головой Элена. - Обоз сожжён. Но не тужи: у меня в повозке есть буханка хлеба. До Брундизия мне столько не съесть. Мы поделимся.
Она ещё не знала про Лукулла.
- Лучше ешь его, не откладывая, - печально посоветовал он.
То, что в Брундизий идти незачем, вскоре стало известно всем и беглецов охватило смятение. Элена заплакала.
- Нечего бояться, раз с нами Спартак, - попробовал утешить её Олор. - Мы не пропадём. Тут не Везувий, не Бруттий, а открытая местность, виноградные лестницы не понадобятся, чтобы бежать от опасности. Спартак обязательно что-нибудь придумает. Гляди, сколько крепких мужчин вокруг. Они сумеют постоять за себя. Да он и сам готов драться с римлянами и сейчас же пойдёт просить, чтобы ему выдали оружие.
Он в самом деле пошёл. Вожди совещались, расположившись прямо на камнях у дороги, и учитель скромно остановился поодаль.
- Вот человек, - принёсший известие о высадке в Брундизии Лукулла, - кивнул на него Спартак.
Охранник подвёл Олора к вожакам, и он, оробев, повторил свой рассказ о высадке римского войска.
- Этому человеку можно верить, я его знаю давно, - сказал Спартак. - Надо, не теряя времени, идти навстречу Крассу, который уже близко. Будем сражаться с римлянами поодиночке. Легионы Красса набраны наспех, плохо обучены и не рвутся в бой. Мы их рассеем. Затем повернём навстречу Лукуллу. Его воины утомлены войной в Понте и долгим морским плаванием, так что их можно не страшиться.
- А потом... Помпей? - осторожно спросил один из вождей. Грозное имя знаменитого полководца внушало неуверенность.
- Потом Брундизий. Сокрушив Лукулла, мы овладеем Брундизием.
Вожди хмуро молчали. Никто не спорил со Спартаком, понимая, что впереди тяжёлые сражения.
- Идите к своим отрядам и подготовьте людей, - приказал Спартак. - И помните: у нас нет выбора.
Вождю подвели коня. Уже верхом, он спросил Олора:
- Ты разыскал Элену? Позаботься о девушке. Уведи её куда-нибудь прочь.
- Как прочь?
- В горы. Спрячь её.
- Да она ни за что не уйдёт от тебя.
- Скажи, что этого хочу я.
Уже тронув коня, Спартак внезапно спросил:
- Тебе понравился Пергам?
- О-о! - поднял руки к небу Олор. - Я повидал много городов, видел Афины, но ни один не превосходит великолепием Пергам.
Спартак кивнул:
- А уж о захламленном, грязном Риме не приходится и говорить.
- В Пергаме я видел твой портрет! - вспомнив, развеселился Олор.
Спартак смутился: в памяти встал озорник Алким , изобразившим его на стене дома Гликеры сладострастным человеком-быком. Его смущение рассеяло пояснение Алкима.
- Ты представлен на одном из рельефов алтаря Зевса. Такой крепкий, кудлатый мужчина со щитом в руках. Ну, вылитый ты!
Невесело рассмеявшись, Спартак тронул коня.
Окружённый перепуганными женщинами с детьми и сопровождаемый Эленой, Олор тащил под уздцы запряжённого в тележку со скарбом вола. Отстав от остальных беглецов и свернув с большой дороги, они намеревались добраться до какого-нибудь посёлка, выдав себя за семью разорённых спартаковцами селян.
Элена подавленно молчала. Сам Спартак велел ей уйти, и она подчинилась, хотя неизвестность впереди страшила её больше окружающих опасностей.
Первый привал они сделали, когда поняли, что заблудились. Дети просили есть, вол валился с ног. Элена жевала травинку пополам со слезами. Присев возле, Олор осторожно вытер мокрую щёку.
- Куда мы идём? Ты знаешь дорогу? - тревожно спросила она.
Он постарался успокоить её, но получилось это не очень убедительно, потому что лгать он не умел.
Они снов отправились в путь и двигались достаточно долго, окончательно заблудившись, петляя без дороги среди однообразных холмов, пока не вышли на большую дорогу, ту самую, которую покинули утром.
- Пойдём лучше за своими, - просили женщины.
Олор не соглашался, памятуя о приказе Спартака. Они заспорили. Их спор продолжался недолго, потому что измученный вол опустился на землю и завалился набок, а из опрокинувшейся тележки посыпался скарб. Заплакали дети, заохали женщины. Элена бросилась собирать рассыпавшиеся вещи. Олор схватился за голову: он был здесь за главного, но он не знал, что делать.
6. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ СПАРТАКА
Римляне находились гораздо ближе, чем предполагали беглецы, так как Красс, едва получив известие о высадке Лукулла и встревоженный приближением Помпея - соперниками, намеревавшимися отнять у него победу, устремился за Спартаком. Враги стремительно сближались и, обнаружив друг друга, стали готовиться к бою. Красс, правда, попытался, выведя войско на обширное поле, начать строить лагерь, однако подскакавшая конница спартаковцев не дала продолжить работу.
Сражение началось внезапно и сразу стало неуправляемым. Главные силы противников ещё не были построены, а бой уже кипел вовсю. Спартаку подвели коня. Перс скосил влажный глаз на облачённого в доспехи хозяина. Спартак дрогнул: а памяти его вдруг всплыл сон и боль от воинского копыта, поразившего его в грудь. Зловещий сон, вспомнился не ко времени. Он опустил голову, поглаживая конскую шею, и сокрушённо пробормотал:
- Мы не успели совершить священные обряды.
- Какие уж теперь обряды, - недовольно перебил Медосад.
Остановив телохранителя взглядом, вождь громко и торжественно объявил:
- Жертвую Дионису-Солнцу коня. Обещаю божеству сто коней в случае победы.