Руководители Египта и советские военные советники в этой стране были разочарованы "робостью" Кремля. Война подходила к концу, и имевшиеся у Египта ракеты средней дальности оставались без применения. Давление на Виноградова усиливалось, и 22 октября, незадолго до вступления в силу прекращения огня, он снова связался с Москвой по данному вопросу. Если верить Исраэляну, Громыко не было в это время на месте, и поступившая из Каира срочная просьба была переадресована Гречко. Тот дал Виноградову положительный ответ, который был немедленно передан командиру советской ракетной бригады в Египте. Несколько минут спустя Громыко связался с Виноградовым, чтобы узнать, зачем тот искал его. Узнав, в чем дело, он тут же распорядился отменить ракетную атаку, но ему сообщили, что залп уже произведен.
Из освещения этих событий в книге Исраэляна следует, что запуск "скадов" 22 октября был результатом случайного стечения обстоятельств, позволившего Гречко санкционировать ракетный удар по израильским целям в зоне форсирования и на Синае в обход советского МИД и Политбюро. Такой вывод отчасти подтверждается тем, что советским средствам массовой информации было дано указание воздержаться от любых упоминаний об этой атаке.
Ракеты среднего радиуса действия не были использованы против глубокого израильского тыла, но сам факт их применения стал серьезным вызовом Израилю. Прямого ответа на него не последовало — в частности, потому, что противник, нарушавший прекращение огня на участке фронта III египетской армии, дал Израилю повод для продолжения боевых действий в течение последующих двух суток и достижения результата, который был в тех условиях оптимальным, с точки зрения его интересов, и при этом не требовал риска, связанного с расширением зоны воздушных и ракетных атак.
К моменту вступления в силу прекращения огня вечером 22 октября израильскими войсками было прервано сообщение между Суэцем и Исмаилией и перерезано шоссе Каир-Суэц, но с юга дорога в Суэц оставалась открытой. Таким образом, у египтян оставалась возможность снабжать свою III армию, кольцо окружения вокруг которой еще не сомкнулось. При этом III армия уже и 22 октября была в бедственном положении. Ее командующий Абдель-Монейм Уассель действовал, по всей видимости, вопреки указаниям египетского Генштаба, пытаясь вывести из котла часть ее сил и продолжая в связи с этим атаки позиций ЦАХАЛа на ряде участков фронта — уже после вступления в силу прекращения огня. При таком положении дел израильский кабинет, собравшийся на совещание в ночь с 22 на 23 октября счел возможным предоставить ЦАХАЛу свободу действий на фронте III египетской армии. Это решение было принято сразу же после того, как госсекретарь США Генри Киссинджер, посетивший Иерусалим по пути из Москвы, вылетел в Вашингтон.
Утром 23 октября бронемеханизированные части ЦАХАЛа начали быстрое наступление, расширяя израильский плацдарм к западу от Горьких озер. Силы 252-й дивизии Кальмана Магена вышли к 101-му километру шоссе Каир-Суэц и поздно вечером 23 октября заняли порт Адабия, расположенный в 5 км к югу от Суэца. Был захвачен командный пункт III армии в Джабель-Джафре, к северу от шоссе Каир-Суэц, и ее командующийся Абдель-Монейм Уассель едва успел бежать в Каир с группой штабных офицеров прежде, чем кольцо окружения замкнулось вокруг подчиненных ему соединений. В этом кольце оказались до 40 тысяч военнослужащих и около 300 танков. Имевшихся у окруженной армии запасов продовольствия могло хватить на четыре дня и она также испытывала острый недостаток боеприпасов, топлива, пресной воды. Снабжение III армии в самом минимальном объеме требовало ежедневной доставки в окруженный район 150 тонн различных припасов, что было абсолютно нереально в сложившейся ситуации при противодействии со стороны Израиля.
Таким образом, все военные достижения Египта, связанные с форсированием Суэцкого канала и удержанием плацдармов на его восточном берегу, могли быть теперь перечеркнуты в одночасье фактом полного разгрома и капитуляции целой армии, причем перечеркнуты столь наглядно, что никакая цензура и пропаганда не позволили бы Садату представить октябрьские события 1973 года как "египетскую победу". Но такого варианта боялись не только Каир и Москва, взявшая на себя серьезные обязательства перед Садатом, когда тот согласился принять предложение Косыгина и препоручил Кремлю лоббировать скорейшее решение Совбеза о прекращении огня. В разгроме III армии и предельном унижении Садата не были заинтересованы также и США, видевшие свою выгоду в том, чтобы окончательно вырвать Египет из-под советского влияния и распространить на эту страну свою политический патронаж. Этому как нельзя лучше могла послужить роль спасителей окруженной египетской армии.