Все товары, привезенные на праздник из других земель, уже разобрали. Одежда, сделанная в Альциде, не подошла бы для Ориозы, и дело тут не в пестрых красках, а в том, что материя, из которой вся она была сшита, оказалась чересчур тонкой. Эти вещи Ли с Неем проносили бы пару недель, а потом забросили бы до следующего лета, тем более что в Вальсине оно было довольно прохладным и коротким.
Наконец в нижней части города, у пристани, я нашел то, что искал. Моряки с разных кораблей распродавали здесь всякие вещицы, привезенные ими из дальних путешествий. У одного мужчины, только что вернувшегося из Сварской, портового города в Окраннеле, была куртка из шерсти черной овцы мехом наружу. Те, кому он пытался ее предложить, шарахались в сторону от этого человека и, прибавляя шаг, уходили прочь. Из увиденного я сделал вывод, что в Альциде к черной шерсти относились с недоверием и даже с опаской. Наверное, она считалась плохой приметой и поэтому каждый старался держаться подальше. Куртка показалась мне достаточно большой, она вполне бы подошла Нею. Я выждал, пока человек окончательно убедится в том, что его товар никто не хочет покупать, и подошел к продавцу как раз в тот момент, когда тот уже отчаялся получить за куртку хоть какие-то деньги.
Я знал, как нужно торговаться, — научился этому у мамы, когда ходил с ней на рынок. Как и подобает, мне пришлось выслушать слезливую историю торговца о том, что эту вещь он привез для своего любимого отца, но тот скончался, пока сын был в море. Теперь этот человек нуждался в деньгах, чтобы похоронить как следует своего родителя и сделать пожертвования в Храме Смерти для поминовения отца. Я, конечно, посочувствовал бедняге и выразил готовность ему помочь. Тут-то мы и начали торговаться.
Человек назвал мне цену в четыре золотых, а я сбил ее до одного золотого и пяти серебряных и пообещал, что заплачу два золотых, если в придачу к куртке он отдаст мне еще и резную малахитовую подвеску — фигурку Ареля, божка Удачи. Торговец согласился, и сделка состоялась.
Куртка так на мне болталась, что я даже удивился, каких же огромных размеров была, наверное, та овца, из которой сшили эту вещицу, — думаю, с крупного медведя.
Я поспешил в гостиницу. Там я попросил Северуса спрятать на время мой подарок Нею. Он согласился, но весьма неохотно.
— В Альциде, мой молодой господин, черная овца — дурное предзнаменование.
— Я знаю. — Я дотронулся рукой до фигурки Ареля на шее. — Но я не боюсь, потому что у меня есть этот амулет, который приносит удачу. Я теперь удачливее любого присутствующего в этой комнате.
Я произнес эти слова довольно громко, обратив тем самым на себя внимание приземистого толстяка, сидящего в углу.
— Удачливее?
— Именно.
Северус покачал головой, давая мне понять, чтобы я не связывался с этим человеком. Я улыбнулся хозяину гостиницу и снова дотронулся до амулета.
Мне повезло, что я нашел эту куртку, и повезет еще раз, я чувствую это.
— Не желаете ли попытать удачу? — человек поманил меня рукой, чтобы я присел за его столик, на котором стояли в ряд три перевернутых кубка и лежал деревянный шарик размером с виноградину. Он взял шарик и положил его под центральный кубок, затем начал двигать все три, как бы перемешивая их. Толстяк проделывал это движение довольно медленно, так что мне не составило труда проследить за кубком, под которым находился шарик. Он перестал передвигать их и спросил:
— Ну что, найдете шарик?
Я указал на кубок справа, человек приподнял его — деревянный шарик, действительно, был там.
— Прекрасно, попробуйте еще раз.
Я улыбнулся и потеребил пальцами свой амулет.
— Я не проиграю.
И снова толстяк перетасовал кубки, и снова я выбрал правильный.
— Да это же и ребенок сумеет.
— Ну что ж, — предложил тот, — можно сделать нашу игру более интересной.
— Как же?
— Поставить на кон деньги. Я заплачу вам втрое больше, чем предложите вы мне, если вы выиграете.
Я захлопал глазами.
— У меня есть только одна золотая монета.
Толстяк засунул руку в небольшой мешочек на ремне, извлек из него три золотых, положил их стопочкой на стол и добавил сверху мою монету.
— Итак, начнем, следите за шариком.
Толстяк снова поместил шарик под центральный кубок и начал перетасовку, только на этот раз он двигал кубки гораздо быстрее. Я изо всех сил старался не упустить из виду нужный, но все-таки не смог этого сделать. Человек прекратил переставлять кубки и посмотрел на меня.
— Какой на этот раз, сэр?
Правой рукой я поглаживал амулет, а левой указал на один из кубков.
— Вот этот! Нет, постойте-ка, думаю, этот! Нет, нет, подождите немного. Я знаю, который!
Я привстал и двумя руками поднял два крайних кубка. Под ними ничего не оказалось.
— Ну конечно, я так и знал. Шарик в среднем!
Толстяк заморгал и потянулся правой рукой за монетами. Я нагнулся к нему и схватил его левую руку, сжатую в кулак. Я налег на нее всем своим весом и прижал руку к столу.
— Думаю, мой друг, если я разожму ваш кулак, то обнаружу в нем шарик, маленький деревянный шарик. Ну, разве не везение, а?
— Возможно, но только не для тебя. — Жулик повернул голову в сторону и кивнул. Со стула тут же привстал жирный громила и направился к нашему столику. — Ты проиграл, мой мальчик, уходи отсюда поскорей, пока еще можешь ходить.
— Нет, нет, нет, мой дорогой господин, вы все неправильно истолковали, совершенно неправильно. — Я услышал смех Ли, он тоже шел к нам. — Вы не учли, что мой друг необыкновенно удачлив.
Жулик ухмыльнулся:
— А мой друг очень большой.
— Да, действительно, зато он не такой беспощадный, как наш. — Ли оглянулся через плечо. В это время в дверном проеме появился Резолют, который пригнулся, чтобы не задеть головой балку. Жирный пособник мошенника замер на месте. Резолют зло глянул на него, и тот отступил на пару шагов.
Ли подошел к нам и извлек четыре золотых монеты из кулака жулика. Затем правой рукой взял его за толстые щеки и сильно надавил на них.
— Думаю, мой друг не просто везучий, он еще и обладает способностью отбирать везение у таких, как вы. И пока мы здесь, мне кажется, что вам стоит попытать счастье где-нибудь в другом месте. Вы ведь со мной согласны, правда?
Хотя голова толстяка задвигалась вверх и вниз при помощи рук Ли, жулик не переставал кивать и после того, как мой друг разжал пальцы. Собрав свои кубки и прижав их к груди, мошенник бросился к выходу. Рычание Резолюта, несомненно, помогло толстяку передвигать ногами как можно быстрее, вслед за жуликом смылся и его жирный дружок.
Ли протянул мне монеты.
— Твой выигрыш, Хокинс.
— Спасибо. — Я кивнул Резолюту: — Рад снова встретиться с вами.
— Резолют нашел меня, и мы отправились искать тебя и Нея. Он не здесь?
— Не знаю, не видел.
Резолют нахмурился.
— Нам нельзя терять времени. Пойдемте со мной.
Ли пожал плечами.
— Он и мне не сказал, зачем мы ему вдруг понадобились.
Мы без слов шли за Резолютом через весь Ислин. Мы двигались на север, к докам, но, не доходя до моря, повернули на запад и попали в старую часть города. Мы пробирались мимо обшарпанных домов, перед которыми над зловонными лужами нечистот кружились целые тучи самых разных насекомых. Потрескавшиеся стены зданий покрывал густой слой плесени.
Эта был район Ислина, известный как Низина. Уже по названию можно было предположить, что это за место. Оно находилось в углублении, и поэтому именно сюда устремлялись все канализационные стоки и вода. Любой уважающий себя народ уже давно покинул бы такое место, но воркэльфы сделали его своим домом. А правители Ислина, похоже, намеренно не принимали никаких мер по улучшению условий жизни этих несчастных, в надежде что воркэльфы рано или поздно просто покинут этот район и уйдут из города.
Промозглый воздух, казалось, проникал под кожу, обдавая холодом все мое тело до самых костей. Но, думаю, дело тут было не только в сырости. Вокруг нас шныряли странные субъекты в грязной одежде. Все они были эльфами, худыми и довольно невысокими, ниже Джентеллина. Я не заметил у них свойственных обычно эльфийскому народу сильных мускулов. У некоторых на руках были татуировки. Одни носили длинные волосы — распущенные или заплетенные в бесчисленные косички, у других они были коротко острижены. От этих личностей несло потом и еще чем-то менее приятным. Глаза эльфов не имели зрачков и были самых разнообразных оттенков, от обычного белого до угольно-черного, у некоторых с серебристым отливом, как у Резолюта.