— Вот, взгляни-ка, — сказал было я, открывая путеводитель, но она не слушала меня.
— Знаешь, Тенни, я уже где-то видела эту голову. Мне кажется, вчера перед посольством в толпе демонстрантов.
— Брось, Митци. Там их было не менее пятисот голов. — А может, больше, подумал я. Мне показалось, что половина города собралась у нашего посольства и молча вышагивала перед ним со своими дурацкими плакатами. Я ничего не имею против пикетирования, но, господи, их плакаты так бездарны!
— Психи, — сказал я, разумея под этим не только путаницу в их головах, их страх перед рекламой, как орудием против них, но и их уверенность в том, что они способны помешать нам делать свое дело.
Психами для меня они были еще и потому, что ничего не смыслили в искусстве рекламы. Именно в этом я хотел убедить Митци, заглянув в их путеводитель. Обведя взглядом шумный станционный перрон, к которому только что подъехал пустой состав, возвращающийся в город, я снова попытался привлечь внимание Митци к тому, что прочел в с позволения сказать венерянском путеводителе.
— Послушай только, — сказал я, открывая путеводитель на странице «Еда и напитки». — И начал читать:
«Если вы, отправившись в экскурсию на Русские горы, по каким-то причинам не прихватили с собой еду, вы можете купить в станционном буфете гамбургеры, горячие сосиски и бутерброды. Все эти продукты прошли контроль Службы здоровья, но качество их признано средним. Пиво и другие напитки у нас стоят дороже, чем в городе».
— Разве это реклама! — почти простонал я, словно от невыносимой боли.
— Зато честно. Ведь это чистая правда, — рассеянно ответила Митци.
Я недоуменно вскинул брови. При чем здесь честность? Речь идет о сбыте товаров. Ведь это место просто находка для настоящего агента рекламы.
Здесь есть все: продавец, товар, покупатель — возбужденная, жаждущая впечатлений толпа экскурсантов. А это самое главное в этой триаде. И сделать-то следует не так уж много, всего лишь назвать горячие сосиски «Одесскими колбасками», гамбургеры — «комсомольскими», и всё с удовольствием расхватают. А они что делают? Отговаривают потребителя от покупки! Разве покупатель требует, чтобы товар полностью соответствовал рекламе? Ему нужен всего лишь миг надежды. Что из того, что пружины какого-нибудь «сверхмягкого, сверхудобного, мгновенно нагоняющего сон» матраца вонзятся в его усталое тело, а фруктовый напиток «свежий, как утренняя роса, ароматный, как весенний ветерок» окажется на вкус сущим скипидаром.
— Ну вот мы и приехали туда, куда ты так рвалась, — решительно заявил я. — Теперь показывай мне эту чертову ракету.
Следует сказать, что Венера во всех отношениях смахивает на свалку. Воздух отравлен настолько, что стал ненормально тяжелым. От зноя все, что может сохнуть и кипеть, высохло и выкипело. На ней не было растительности, заслуживающей этого названия. Такой ее увидели первые колонисты, прибывшие с Земли. Полвека колонизации принесли свои плоды. Попытки сделать воздух, которым можно было бы дышать, продолжались, и в некоторых районах можно было даже без особого риска выйти из дома без защитного комбинезона, хотя и с кислородным баллоном за спиной. Воздух Венеры все еще очень беден кислородом.
Достопримечательность, которую мы с Митци решили посетить, был Планетарный парк «Русские горы». Так называлась и трамвайная станция поблизости. Он был ничуть не лучше всех остальных достопримечательностей Венеры, как бы венерянские консервационисты ни поздравляли себя с тем, что именно здесь им удалось сохранить «первозданную дикость природы». А пока я обозревал окрестности из окна станции, испытывая мало желания познакомиться с ними поближе.
— Пойдем, Тенни, — тормошила меня Митци.
— Ты действительно этого хочешь? — удивился я. На станции тоже становилось достаточно неуютно от шума прибывающих поездов и галдежа детишек. Но снаружи, как я полагал, будет еще хуже. Нам предстоит навьючить на себя баллоны с кислородом, дышать через трубку. Значит, жара и духота станут еще невыносимей.