— Здесь грязно, как на помойке. Почему ты не выбросишь эти батареи бутылок из-под Моки-Кока? Тенн, я понимаю, это ужасно трудно, но тебе необходимо пройти курс лечения. Я знаю, многие лечатся…
Я рассмеялся. Мне было жаль ее. Разве она способна понять состояние человека, которого «зацепило».
Она лишь молча смотрела на меня.
— Я знаю, что лечение небезопасно, — согласилась она, ища глазами стул, чтобы сесть.
Я убрал со второго имевшегося в комнате стула бюсты императоров и прочий хлам.
— Впрочем, я сама не знаю, зачем пришла сюда, — призналась Митци, внимательно осматривая сиденье стула, прежде чем сесть.
— Если ты рассчитывала поваляться в стоге сена, то забудь об этом, — с горечью сказал я и указал на нары, на которых Нельсон Рокуэлл отсыпал свою смену.
Она, я мог бы сказать, «покраснела», однако вернее было бы сказать — «потемнела лицом».
— Мне кажется, здесь есть доля моей вины, — наконец промолвила она.
— Ты имеешь в виду судебный процесс? Тот факт, что я нищий, а ты миллионерша, не так ли? Неужели такие пустяки способны тревожить твою совесть?
Митци пожала плечами.
— Что-то в этом роде, Тенни. Ну ладно. Я согласна, что Моки-Кок не препятствие, чтобы снова начать карьеру в Агентстве. Но есть и другие пути. Например, ты мог бы пойти учиться и сменить профессию. Стать врачом или адвокатом…
Я разинул рот от удивления.
— Бросить рекламу?
— О, Боже! Что в ней хорошего?
Тут я вообще растерялся.
— Ты, действительно, изменилась, Митци! — Это все, что я смог сказать, и это прозвучало, как упрек.
— Возможно, мне не следовало приходить к тебе, Тенн, — угрюмо, под нос, промолвила Митци.
Но вдруг ее лицо прояснилось.
— Я знаю, что надо делать! Хочешь работать в Отделе нереализованных идей. Мне кажется, я могу помочь тебе, если только там есть вакансии…
— Нереализованных идей? — фыркнул я. — Специалист по реальным товарам продает пустые идеи! Я продаю конкретный товар, а идеи — это товар для неудачников. Почему ты думаешь, что могла бы помочь мне устроиться туда?
Она помолчала в нерешительности.
— Так мне кажется, — уклончиво ответила она. — Дело в том… Ну, в общем, это пока служебная тайна, но тебе я скажу. Те деньги, что я получила по суду, я вложила в акции нашего Агентства. Они разрешили мне это.
— Ты хочешь сказать, что стала пайщиком фирмы «Таунтон, Гэтчуайлер и Шокен?»
— Да. — Она как бы извинялась передо мной за это. Почему? Ведь стать пайщиком такой рекламной фирмы было равносильно стать рядом с самим Господом Богом. Мне и не снилось, что кому-то из моих знакомых такое удастся.
Все еще не веря, я покачал головой.
— Но я специалист по рекламе конкретных товаров, — упрямо повторил я.
— Послушай, Тенн, — вспыхнула Митци. — У тебя есть лучшие предложения, чем это?
Разумеется, никаких предложений у меня не было. Я сдался.
— Давай выпьем Моки-Кока, — предложил я, — и все хорошенько обсудим.
Итак в этот вечер я ложился спать, не испытывая уже ставшего привычным чувства одиночества. Со мной была надежда. Я засыпал и видел фантастические сны: я поступаю в университет, чтобы получить степень бакалавра философии рекламы, о чем мечтал еще мальчишкой. Я набираюсь знаний, которые должны помочь мне продвинуть исследования в Отделе нереализованных идей… Я избавляюсь от привычки пить Моки-Кок…
Прекрасные видения… Не помню, что от них осталось при свете холодного утра. И тем не менее я воспрял духом. Окончательно меня разбудил ворчливый голос Нельсона Рокуэлла, стучавшего в деревянную перегородку нар. Он поменялся с Чарлзом Бергхолмом, и требовал, чтобы я поскорее освободил ему место. Он хотел спать.
Хотя и спросонья, но я все же успел заметить какой у него ужасный вид, и синий, как спелая слива, синяк под правым глазом. Когда Рокуэлл отступил назад, чтобы дать мне возможность слезть с нар, я заметил, что он припадает на правую ногу.
— Что случилось, Нельсон? — воскликнул я.
Он посмотрел на меня с такой обидой, будто я сказал ему что-то нехорошее.
— Небольшое недоразумение, — буркнул он.
— Небольшое? Ты шутишь! Тебя здорово избили, парень, если судить по последствиям.
Он пожал плечами и поморщился от боли.
— Я немного задолжал Сан-Джасинто, и они натравили на меня долговых инспекторов. Послушай, Тенн, не найдется ли у тебя полсотни до получки? Они пригрозили, что в следующий раз это будет мне стоить разбитой коленной чашечки.
— У меня нет таких денег, Нельсон, — И это была правда, — Почему бы тебе не продать что-нибудь из твоей коллекции?