Этим утром, когда солнце сверкало на золотистых ягодах молочника, дерево казалось насквозь пронизанным светом. Клив и Тенгшу тоже захотели посидеть в садике вместе с Отулиссой. Тенгшу был родом из шестого совиного царства, но сейчас он гостил на Великом Древе, обучая сов боевым искусствам своего народа. После того как Зеленые совы, прошедшие подготовку у этого мастера, прекрасно зарекомендовали себя в битве со Стригой и его приспешниками, Корин решил создать на Великом Древе новый клюв, в котором Ночные стражи обучались бы древнему боевому искусству Даньяр. Тенгшу с радостью согласился обучить новобранцев этого подразделения.
— Ах, Клив, милый, в такие дни я почти жалею, что мы родились ночными птицами! — говорила Отулисса. — Мне кажется, мы недооцениваем прелесть дня.
— Возможно. Но мне трудно представить себе полет в разгар дня, когда ослепительное солнце обжигает крылья. Дневной свет лишен плотности. Он совсем не похож на ночной. В дневном небе нет звезд, нет красоты вечернего оперения мира.
— Но, Клив, ты даже не замечаешь, насколько ты субъективен! Обрати внимание, ты все описываешь с точки зрения совы — у тебя даже вечер похож на оперение!
— Я согласен с Отулиссой, — заметил Тенгшу. — У себя, в Серединных царствах, мы частенько летаем днем, ведь у нас нет ворон, поэтому нам не нужно бояться нападения. Я и здесь порой летаю после рассвета. Но сегодня я чувствую какую-то новую свежесть в воздухе. — Он помолчал, подбирая подходящее слово. — Даже не знаю, как бы лучше описать ее. Больше всего это похоже на удар ветра, нанесенный с севера.
— Должно быть, вы говорите о катабатах! — догадался Клив.
— Катабаты? — переспросил Тенгшу.
— Да-да, катабатические ветры, как их называют в Северных царствах, где они зарождаются на свет. Вы чувствуете лишь отдаленные признаки их приближения, — пояснила Отулисса и добавила: — Эти ветра вызываются антициклонной инверсией…
— Глубина ваших познаний не устает поражать меня, мадам, — поспешно воскликнул Тенгшу. Затем он снова замолчал, что-то обдумывая. — Недавно я своими глазами видел, как рыжая короткоухая сова, не имеющая себе равных в искусстве полета, тоже отправилась на дневную прогулку.
— Это Руби, — хором подсказали Клив и Отулисса.
— Да-да, Руби.
— Наша Руби летает и днем, и ночью, — рассмеялась Отулисса. — Если есть хороший ветер — значит, на дереве ее можно не искать! — Отулисса лукаво покосилась на Клива и с улыбкой предложила: — Дорогой, почему бы тебе не обсудить с Руби плотность дневного и ночного воздуха?
— Ха! — фыркнул Клив.
Внезапно над головами у них послышалось громкое хлопанье крыльев. Словно по команде, все трое задрали клювы в небо, чтобы посмотреть, в чем причина этого шума.
— Великий Глаукс, что это такое? — ахнул Тенгшу.
— Я лечу! Я лечу! Берегите головы! — закричало «что-то» сверху. — Я не очень хорошо приземляюсь!
Следом за этим оранжевый вихрь обрушился с небес, прорезав прелестный полог орхидей, свисавших с верхнего яруса висячего садика.
— Глаукс милосердный! Это же моя цимбидиум! — завизжала Отулисса. — Моя милая Cymbidium strumella! — ахнула она, глядя на нежные белые цветы, дождем осыпающиеся им на головы.
Послышался глухой стук, и толстенький Крепыш плюхнулся животом на мягкую кочку мха.
— Я здесь, а? Нет, я точно здесь? — пробормотал он, глядя на склоненные над ним лица. — Я здесь!
— Сложный вопрос. Зависит от того, каков был пункт вашего назначения, — сухо заметила Отулисса.
— Пункт? — старательно повторил Крепыш. — Назначения?
— О, Глаукс! — пробормотала Отулисса, уже успевшая забыть, насколько тупы эти тупики. Каким ветром сюда занесло этого дуралея? Всем известно, что тупики крайне редко покидают Ледяные проливы. — Куда ты хотел попасть? — медленно и отчетливо спросила она, словно беседовала с маленьким птенцом.
— Я-то… Ну, это… Так на Великое Древо же! На Великое Древо. Новости у меня. Важные новости. Важные-преважные новости!