Это только самое начало войны, и уже в декабре 41-го призванный в ту же 312-ю стрелковую дивизию Федор Слепченко о своей жизни на формировке рассказывал в 90-е годы так: «Питание было следующее: 600 граммов хлеба, супчик жиденький гороховый и ложки по три-четыре пшенной каши на брата. Ни тарелок, ни мисок не было. Тазик, с каким в баню ходят, и в него на четверых человек суп давали, а потом немного каши. Кто пошустрее был, тому больше и доставалось.
Село наше Васильчуки было не так далеко, в Ключевском районе, и ко мне два раза сестренка повидаться приезжала, привозила продукты из дома. И другим моим товарищам тоже, случалось, их привозили. Делились мы друг с другом, как в армии заведено, приварок к пайку был хороший».
Действительно хорошо, когда село твое «не так далеко», но так бывало нечасто, а война все продолжалась, набирала ход, и с продуктами в стране становилось все труднее. Фашисты захватили хлеборобную Украину, дочиста выгребались довоенные запасы на свободной от гитлеровцев территории. В подписанном 28 августа 1942 года Сталиным знаменитом приказе № 227 («Ни шагу назад») вождь перечислял колоссальные потери страны: «Более 70 миллионов населения, более 80 миллионов пудов хлеба в год» и резюмировал: «У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба».
Но еще до того, в январе 1942 года, по воспоминаниям Владимира Пыльцына, курсантов 2-го Владивостокского военно-пехотного училища, среди которых в то время находился и он, кормили так, что «досыта удавалось наесться только тем, кому выпадало счастье идти в наряд по кухне. Может быть, именно поэтому тех, кто получал наказание в виде наряда вне очереди, на кухню не назначали (для этого были в основном солдатские нужники, мытье полов в казарме после отбоя да расчистка строевого плаца от снежных заносов).
Перед ужином каждый вечер по 1–2 часа мы занимались строевой или лыжной подготовкой. К счастью, лыжный маршрут проходил невдалеке от какого-то магазинчика. В нем, правда, не было ничего, кроме баночек с крабовыми консервами. Это был наш «доппаек», который мы либо съедали сразу по возвращению в казармы, либо сберегали до завтрака, чтобы сдобрить этим деликатесом, стоившим тогда 50 копеек, свою утреннюю порцию перловой или овсяной каши».
Подробный рассказ о том, как кормили в запасном полку осенью 1944 года, удалось услышать от уроженца Донбасса, барнаульца Дмитрия Каланчина:
«Давали нам по третьей категории 700 граммов хлеба на день, и был он такой: половина — кукуруза, овес, жмых, половина — зерно. В целом обычный рацион выглядел следующим образом. Утром — 200 граммов хлеба, жиденькая пшенка с каплей комбижира, чай с сахаром. Сахар в чайник добавляли, и очень мало его там было, прямо скажем. Обед — щи все из той же выращенной нашими предшественниками мерзлой капусты, которую брали из лежащей на улице громадной кучи. Кроме воды, капусты и капли комбижира в щах этих ничего не было. В сутки в запасном полку солдату полагалось 75 граммов мяса с костями, со всем. Так что бульон был иногда маленько похож на мясной, но самого мяса в чистом виде мы никогда не видели. Второе — каша, кукурузная или овсяная, и опять малость комбижира в банку брызнуто. Чай уже не давали. Ужин — та же самая каша плюс кусочек селедки.
В общем, чувство голода присутствовало постоянно, казалось, даже во сне.
Лыжной подготовкой мы занимались на бывшем капустном поле, и я как-то раз ткнул палкой во что-то мягкое. Разрыл снег, вижу — полкачана капусты. Быстро спрятал его в противогазную сумку и стал ждать момента, когда можно будет с ним расправиться. Ведь если бы кто-нибудь из сержантов увидел, как я его ем, наряд вне очереди, считай, обеспечен. После отбоя дождался, пока все утихло, и только начал качан этот грызть, как что-то меня спугнуло. Спрятал его опять в сумку, стал ждать спокойного момента и уснул.
Просыпаюсь в страхе, руку за капустой — нет ее. Прислушался — через нары от меня хрустит. Кинулся я туда, отбил свою добычу, съел. По сей день ту капусту помню».
Вспоминал про свою военную капусту и уроженец села Знаменка Славгородского района, бывший курсант 1-го Томского артиллерийского училища Иван Новохацкий: «Особенно мы любили топографию. Обычно маршрут был за городом, где располагались огородные плантации, и маршрут у нас обязательно проходил по полю, где еще не убрана была капуста (остальные овощи к этому времени были уже собраны). К концу занятий у каждого курсанта в сумке противогаза уже был кочан капусты. Его требовалось уничтожить до возвращения в училище, иначе наказание было обеспечено».
Однако военное училище — не запасной стрелковый полк, а заведение рангом повыше, в котором готовят будущих командиров Красной армии, а потому не чурались в них не только банальных нарядов, но и более серьезной «воспитательной работы». Родившийся в селе Лебяжьем Ново-Егорьевского района нашего края и начавший свой путь по Великой Отечественной с курсанта Асиновского военно-пехотного училища Семен Соболев вспоминал, как прохаживался во время обеда между столами их старшина: