В январе-июле 1942 года организацией снабжения осажденного города и эвакуацией его населения занимался будущий премьер-министр Советского Союза А.Н. Косыгин. В связи с массовой смертностью учащихся ремесленных училищ он лично проверил положение с питанием в одном из них. Сохранилось письмо А.Н. Косыгина первому секретарю Ленинградского горкома партии А.А. Жданову о результатах проверки ремесленного училища № 33 от 16 февраля 1942 года. Учащиеся жаловались на то, что в столовой вместо супа выдавалась жидкая бурда, котлеты весили 35 г вместо положенных 50, сахар воровали, а жиры в течение 4 дней вообще не отпускались. Контроль администрации училища за столовой отсутствовал, что открывало возможность неограниченного воровства продуктов. В результате ученики оказались на голодном пайке, их состояние ухудшалось. Косыгин потребовал установить обязательный контроль за питанием ремесленников со стороны администрации училища, а закладку продуктов в котел производить при обязательном присутствии администрации училища и представителя учащихся. Материалы проверки училища № 33 были направлены А.Н. Косыгиным городскому прокурору. По решению суда директор столовой училища был приговорен к одному году исправительных работ, повар — к двум годам лишения свободы.
По решению горисполкома с января 1942 года один за другим открываются новые детские дома. За 5 месяцев в Ленинграде было организовано 85 детских домов, приютивших 30 тыс. осиротевших детей. (Многие ленинградские сироты, будучи эвакуированными из блокадного города, нашли приют в детских домах Алтайского края, например, в Косихе. — Авт.) Руководство города и командование Ленинградского фронта стремились обеспечить детские дома необходимым питанием. Постановлением Военного совета фронта от 7 февраля 1942 года утверждались следующие месячные нормы снабжения детских домов на одного ребенка: мясо — 1,5 кг, жиры — 1 кг, яйцо — 15 штук, сахар — 1,5 кг, чай — 10 г, кофе — 30 г, крупа и макароны — 2,2 кг, хлеб пшеничный — 9 кг, мука пшеничная — 0,5 кг, сухофрукты — 0,2 кг, мука картофельная — 0,15 кг.
Запись в дневнике журналиста Павла Лукницкого от 13 июля 1942 года. Обед в доме Союза писателей Ленинграда — кадров, судя по всему, для обороны города и страны в целом ценных:
«В столовой Союза писателей чисто, на столах скатерти, девушки-официантки чисто одеты, никаких очередей нет. Обед — с трех до пяти дня. Все члены Союза получают «бесталонный обед», то есть без вырезки талонов из продовольственной карточки. Все имеют продкарточку первой нормы.
Литфонд за городом имеет огороды, свое хозяйство. Овощи обеспечены. Писатели неоднократно получали подарки.
Я несколько раз обедал здесь. Это всегда полная тарелка вкусного и хорошего супа-овсянки, щей; большая порция каши; на третье либо кусок глюкозы, либо шоколадная конфета, раз дали три квадратика шоколадной плитки.
Считаю, что по нынешним временам это вполне достаточное питание».
Попутно отмечу: командиры, живущие в городе, получают питание в тех столовых, к которым прикреплены, по обычным суровым воинским нормам. Первая линия — 800 граммов хлеба, вторая — 600 граммов. Масла в пище — 36 граммов, отдельно — 40 граммов, итого 76 граммов. Сахар по первой категории — 35 граммов, по второй — 25 граммов. Получают и другие продукты. Моряки имеют повышенную норму сахару, например, 50 граммов.
Столовых много. Квалифицированные рабочие сыты тоже. Стационаров зимнего типа теперь нет или очень мало. Есть дома отдыха, дома улучшенного питания и т. п.
На неизменный вопрос о самочувствии следуют чаще всего ответы: «Спасибо, теперь-то хорошо, сыты. Вот как зимой будет!» Обстрелов никто не боится, но зимы все страшатся».
Да, зима — это не только возможный голод, это еще и та самая, пожалуй, не менее страшная, чем безхлебица, цинга.
У мамы и бабушки Людмилы Поляковой первой блокадной зимой от цинги выпали все зубы, вскоре бабушка умерла, еще до этого умер брат Людмилы Степановны Володя. В марте 42-го девочку и ее маму перевезли через Ладогу и эвакуировали сначала в Краснодарский край, а затем на Алтай в Первомайский район.
К тому времени лед на озере стал совсем слабым и уже с трудом выдерживал идущие в Питер машины с продовольствием. «20 апреля поверх льда на озере разлилась вода. — Пишет Павел Лукницкий. — .Машины шли, поднимая колесами белые буруны. Шоферы умудрялись выискивать и огибать невидимые промывины и полыньи. 23-го много машин утонуло, на следующий день ледовая трасса была закрыта. Но и в тот, и в следующий дни сотни людей, шагая по воде, пронесли последний груз на своих спинах. Этот груз — шестьдесят пять тонн драгоценного лука — был подарком населению Ленинграда к Первому мая». Людей спасали от цинги.