7) Суточный переход военнопленных ограничить 25–30 километрами. Через каждые 25–30 километров пешего перехода устраивать привалы-ночевки, организовать выдачу военнопленным горячей пищи, кипятка».
Мелкие, но немаловажные детали. В случае отсутствия у военнопленного индивидуальной посуды (что для человека в неволе часто означает и неполучение еды) приказ обязывал выдать ее из трофейного имущества либо взять у убитого или умершего солдата или офицера противника. При перевозке по железной дороге требовалось обеспечить пленных не только питанием, но и «организовать безотказное снабжение военнопленных питьевой водой, обеспечить каждый двухосный вагон тремя и четырехосный — пятью ведрами».
Ну а дальше, когда дорога в плен для немцев, итальянцев, венгров и представителей других, вторгшихся в Россию захватнических армий, подходила к концу, все зависело от того, в какой лагерь они попадали, какое начальство им руководило и т. д.
Сбитый над Каспием стрелок-радист бомбардировщика люфтваффе Клаус Фритцше побывал в разных лагерях и в своей книге «Шесть лет за колючей проволокой» рассказал о понятиях «рай» и «ад» для немецкого военнопленного. По его наблюдениям, физико-психологическое состояние попавшего в плен «покорителя страны большевиков» зависело от шести факторов:
— политико-идеологического отношения правительства к пленным;
— жизненного уровня населения, проживающего рядом;
— нормы пайка;
— дисциплины и честности надзирающего персонала;
— вида работ, выполняемых пленными;
— возможности добывать продукты помимо пайка.
В своей книге Фритцше привел и конкретные примеры лагерей обеих категорий. Первый находился в деревне Табалла в дельте Волги, второй — тоже на Волге в городе Красноармейске. Автору пришлось побывать в том и другом, и вот как он об этом вспоминал:
«…Что касается лагеря Табалла, то по фактору № 1 — все в порядке, правовые нормы в отношении немецких пленных выполнялись согласно приказам Сталина.
По фактору № 2 — население не голодало. Рыболовство и выращивание овощей гарантировало питание для всех, поэтому и не было отрицательного влияния на пленных.
По фактору № 3 — положение чудное. Высшее руководство, видимо, решило в обязательном порядке сохранить здоровье 150–200 немцам-сталинградцам, оставшимся в живых. Норма была завышена буквально для всех, как для дистрофиков, хотя таковых уже и не было.
По фактору № 4 — главенствовал высокий уровень дисциплины, самодисциплины, соблюдалась законность. Причем это заслуга Мейера (политработника лагеря). Он лично контролировал выдачу и закладку продуктов в кухне. Не допускал воровства питания на сторону или «по блату». Питание, что получали пленные, было очень близко к положенному пайку. Утром полкило каши разных видов круп с подсолнечным маслом и 200 г. хлеба;
в обед 3 блюда: 1 литр супа с бараниной или рыбой, полкило каши, 200 г хлеба и компот из сухофруктов, на ужин — опять 1 литр супа и хлеб.
По фактору № 5 — условия труда сносные. Слова конвоиров «давай, давай» раздавались просто по привычке.
По фактору № 6 — положение в лагере «Табалла» было идеальным. С полей в карманах и сумках приносили овощи и фрукты, а Волга кишела рыбой.
Если все упростить и представлять сытость как рай, то да, лагерь в деревне Табалла был раем».
И Красноармейск. «О факторе первом здесь только издалека доходили какие-то слухи, к тому же еще есть пословица: «Россия велика, царь далеко».
Что касается фактора второго, то местное население голодало, жизненный уровень людей был крайне низким.
По фактору третьему — положенному пайку — ни пленные, ни командный состав не имели представления, что это такое. Определить состояние фактора третьего нам было трудно. Узнать удалось только после замены всего состава и, как нас уверяли, перевода его на фронт. Кража продуктов количественно уменьшилась в несколько раз после этой «чистки». Следует подчеркнуть тот факт, что определенные круги немецких и румынских ВП содействовали разбазариванию продовольственных ресурсов, лично имея при этом определенную выгоду.