Бывало, однако, и по-другому, особенно когда к атаке готовились солдаты, для которых этот бой был первым.
«В траншее, по которой прохожу, тишина. Если разговаривают, то неторопливо, — вспоминал в своих записках о войне Семен Соболев. — Раздают завтрак — где-то позади окопов, в лощинке, остановилась кухня. Пахнет пшенной кашей и разваренным мясом, но аппетита это не возбуждает. Солдаты, отсутствием аппетита обычно не страдающие, безучастно берут котелки, пышущие вкусным паром, лениво ковыряют в них ложками. Иные попросту отставляют в сторону, в окопные ниши или на берму — узкую полоску дернины перед бруствером, не засыпанную землей при его сооружении.
На бровке бруствера рядком стоят котелки с нетронутым завтраком, суп подернулся светло-коричневой пленкой, из которой в некоторых котелках торчат ложки, — видно, очень взволнованы были их хозяева, коли забыли столь важный солдатский инструмент. Прислоненные к земляной стенке траншеи стоят аккуратно увязанные шинельные скатки, лежат, сиротливо поникнув лямками, вещевые мешки: в атаку приказано было идти, чтоб ловчее было, только с самыми необходимым.
На повозке — шинельные скатки, вещмешки, котелки.
Вспоминаю: на рассвете, когда мы проходили траншеей, уже покинутой ушедшей вперед пехотой, там стояли котелки с нетронутым завтраком, лежали скатки. Почему все это старшина везет с передовой, от солдат, а не к ним? Очевидно, поняв мое недоумение, старшина говорит:
— Я давно это погрузил, чтоб на новые позиции отвезть, как стемнеет. Повез. Да мало кому осталось свое взять. Вон сколько обратно везу»
Не попавшие после атаки ни в «наркомзем», ни в «наркомздрав» (на фронтовом сленге в могилу или госпиталь. — Авт.) солдаты шли дальше на Запад, и порой делали это так быстро, что полевые кухни за ними не поспевали и старшины тоже. Тогда приходилось переходить исключительно на
«Бабкин аттестат»
Питание за счет местного населения, либо банального мелкого воровства называли еще жизнью на «подножном корме», и «специалисты» по его добыванию имелись в каждой части. Особенно предприимчивой в этом плане приходилось быть матушке-пехоте. Обмоточному Ване частенько жилось на войне потруднее армейской интеллигенции — летчиков, артиллеристов, танкистов, а уж голоднее практически всегда. Стрелкам, автоматчикам, пулеметчикам, особенно в наступлении, нередко приходилось довольствоваться 800 г пайкового хлеба с утра пораньше и до конца дня только ремень потуже подтягивать.
Даже разжившись по какому-либо случаю продуктами, пехотинец или такой же пеший путешественник-сапер могли лишь порубать от души да взять в дорогу малость, сколько места в солдатском заплечном мешке — «сидоре» найдется. Танкисты, как правило, имели в боевой машине запас продуктов и порой попросту «нанимали» за них пехотинцев, когда требовалось вырыть укрытие для танка. О летчиках и говорить не приходится. Лучше всех на той войне обихаживали именно их да еще подводников. Специалисты, ничего не попишешь.
Герой Советского Союза летчик-истребитель Сергей Горелов вспоминал: «И под Москвой, и где бы мы ни были, питание у летчиков было отличным. Мы, когда попадали в тыл, скорее стремились на фронт, потому что в тылу очень плохо кормили. А там все ели сполна»
Окопникам же в бытовом плане приходилось похуже.
Так, скажем, как бойцу 154-го отдельного саперного батальона 3-й гвардейской танковой армии Григорию Богушу осенью 1944 года под Шауляем.
«Только на тягачах да «тридцатьчетверках» (другая техника застревала намертво) привозили к передовой необходимое: боеприпасы, сухари, гороховый концентрат, чикагскую тушенку в высоких четырехугольных банках и американские консервы «второй фронт» — в небольших круглых банках запрессованные молотые кости. На них мы варили бульон. Выковырнешь штыком в котелок и кипятишь на костре до тех пор, пока на поверхности появятся редкие блестки жира. Пили такой бульон, обжигаясь, чтобы согреться. Вкус у варева, как ныне злословят шутники, был специфический, век бы его не знать».
* * *Здесь стоит сказать лишь несколько слов об истории появления иностранных продуктов к нашему солдатскому столу во время той войны.
Поставки в СССР продовольствия по ленд-лизу — знаменитой американской тушенки, яичного порошка, жиров, муки и других продуктов — сыграли действительно ощутимую роль в обеспечении питанием сражающейся Красной армии и частично тружеников тыла. 7 октября 1942 года глава советского правительства Иосиф Сталин направляет президенту США Франклину Д. Рузвельту послание, в котором высказывает пожелание о поставке в СССР самолетов-истребителей, алюминия, грузовиков и взрывчатки, а также пишет: «Кроме того, важно обеспечить поставку в течение 12 месяцев 2 миллионов тонн зерна (пшеницы), а также возможное количество жиров, концентратов, мясных консервов. Мы смогли бы значительную часть продовольствия завезти через Владивосток советским флотом, если бы США согласились уступить СССР для пополнения нашего флота хотя бы 2–3 десятка судов».