Бомбили русские также как и немцы с горизонтального полета. Правда при всем желании пикировать русские не могли - как мне объяснили, данный тип самолета является дальним горизонтальным бомбардировщиком и не может пикировать, хотя при его испытаниях в 1936 году, пилот Коккинаки выполнил на нем "мертвую петлю". Вполне естественно, что девятка русских, добилась меньшего результата, чем полсотни нацистских самолетов. "Хиппер" выполнил маневр уклонения, и прямых попаданий не было, хотя некоторые из бомб легли рядом с его корпусом. Эта атака стоила русским двух сбитых самолетов, и одного тяжело поврежденного. Немцам она стоила потери хода. Нацистский крейсер закачался на волнах, причем бортом к моей "Тускалузе". Как впоследствии оказалось, близкие разрывы русских бомб вызвали "контузию" его энергоустановки и временный отказ автоматики. То есть не смотря на отсутствие видимых результатов атаки, с яркими внешними эффектами, русские пилоты свою задачу выполнили - расстрелять неподвижный немецкий крейсер никакого труда не составляло - десяток залпов главного калибра и он отправится на дно.
Именно по этой причине, меня больше занимал поврежденный русский бомбардировщик - до базы с таким пожаром на борту, на одном двигателе он явно не дотянет, и на месте пилота, я попытался бы приводниться рядом с каким-нибудь из кораблей. Однако русский пилот рассуждал почему-то иначе. Почему? У меня есть одно объяснение - судя по повреждениям русского самолета, большинство его членов экипажа видимо были убиты, а возможно и его пилот был ранен. Так или иначе, но я стал свидетелем зрелища, которое через два года станет кошмаром для всего американского флота на Тихом океане. Горящий русский самолет развернулся и вновь направился к стоявшему без хода "Хипперу". Зачем? Ответ я узнал достаточно быстро - русский таранил нацистский крейсер. Бомб у него на борту уже не было, но было горючее. Немецкие же зенитчики сбить его не смогли - вероятно по причине того, что централизованное управление огнем на "Адмирале Хиппере" было нарушено. Самолет врезался в надстройку ангара между дымовой трубой и грот-мачтой. Похоже, что к бензину с русского самолета, добавился и бензин немецких самолетов, находившихся в этом ангаре. Конечно же русский не выжил, и никто из его экипажа не выжил, но то, что он сделал…
Мы находились в зоне огня 105-мм орудий "Хиппера", но они молчали. Молчали и его восьмидюймовки. Возможно, это было безумием, но во мне проснулась еврейская кровь - я решил сэкономить снаряды, и приказал не открывать огня, пока мы не подойдем поближе - на 10-15 кабельтовых. Немецкий крейсер в ответ делал две вещи одновременно - он весело продолжал гореть, и молчал. Прошу прощения, он еще и стоял без хода! Никто не выжил? Сомнительно! Половина экипажа должна находиться под броневой палубой, и видимо эта половина отчаянно пытается починить энергоустановку, а выжившие наверху борются с пожарами.
Это была феерическая и жуткая картина - пылающий нацист, посреди сверкающего моря, и пять кораблей, которые строем фронта идут с ним на сближение! Совсем, как тогда в Сиэтле, где мы подловили в тупике ту симпатичную мулаточку, которую потом… Ей тогда только и оставалось, что вжиматься в стенку, и ждать, когда мы подойдем поближе и удовлетворим свою страсть… Она не носила нижнего белья по причине бедности. Но какая у нее была нежная бархатистая кожа! Какой она оказалась страстной! Как она исцарапала ногтями стену того тупичка! Как она кричала! Мы даже не стали сажать ее на кол, как планировали в начале. Кто-то из наших, кажется Арон Тюменефф даже потом с ней целый год или два продолжал встречаться. Но как все же изгибалось ее юное тело, когда я, раздвинув ей ягодицы….
Из мечтательных воспоминаний счастливого детства, меня вывел голос старпома:
- Сэр! Морская пехота интересуется - готовиться ли ей к абордажу?…"
* * *