Советский Союз в это время не принимал участия в работе Организации Объединенных Наций. Дело в том, что после образования Китайской Народной Республики СССР энергично поддерживал требование китайского правительства об изгнании из Совета Безопасности представителя Чан Кайши и его замене представителем Народного Китая. Однако США и их сторонники отказались допустить в ООН представителя КНР. В знак протеста против этой незаконной акции советский представитель в ООН Я. Малик 13 января 1950 г. заявил, что Советский Союз не будет участвовать в работе Совета Безопасности и других органов ООН и признавать их решения до тех пор, пока чанкайшист не будет изгнан из Организации Объединенных Наций. Эта кардинальная русская ошибка открыла пять месяцев спустя путь к объединению ООН против атаки на Южную Корею. Это был дипломатический просчет И. В. Сталина. После начала Корейской войны и вмешательства в нее США правительство СССР сочло необходимым возобновить свое участие в Совете Безопасности, и 1 августа 1950 г. советский представитель занял в нем свое место.
Таким образом, с точки зрения международного права столкновение Севера и Юга в начальный период носило характер внутреннего конфликта между противостоящими друг другу различными частями одной нации, т. е. это была гражданская война. Однако Соединенные Штаты вмешались во внутрикорейские дела, что стало актом открытой агрессии, в корне меняло характер разразившейся на Корейском полуострове гражданской войны.
К военным действиям готовились и Юг, и Север. США создали и вооружили южнокорейскую армию. В Северной Корее с помощью Советского Союза была создана Корейская народная армия. Вооруженные стычки вдоль 38-й параллели происходили с разной степенью интенсивности и до 25 июня 1950 г. Особенно часто они случались в 1949 — первой половине 1950 г., исчисляясь сотнями. Иногда в этих стычках участвовало более чем по тысяче человек с каждой стороны.
Политические деятели Севера и Юга, пользуясь терминологией «холодной войны», предавались недипломатической риторике, обвиняя друг друга в предательстве интересов корейского народа. При этом в Сеуле звучали провокационные призывы «объединить нацию» силой оружия, имевшие своей целью поддержание напряженности на Корейском полуострове с тем, чтобы вначале (до июня 1949 г.) не допустить или замедлить вывод американских войск из Южной Кореи, а позже — добиваться от США получения максимально возможной военной и экономической помощи.
В настоящий момент на основе имеющихся у исследователей данных невозможно абсолютно точно установить, было ли осуществлено нападение южнокорейских войск с углублением на территорию КНДР до 2–3 км, как утверждал Пхеньян, или имела место неспровоцированная агрессия Севера, как заявляли Сеул и Вашингтон. Анализируя происшедшее, важно иметь в виду следующее. До 25 июня 1950 г. вооруженные столкновения разной степени ожесточенности исчислялись сотнями, однако никогда не вызывали столь масштабной реакции КНДР. Можно утверждать, что даже в том случае, если имела место провокация со стороны Сеула, реакция Пхеньяна была неадекватной, она далеко выходила за рамки «отпора» или «наказания». Следовательно, на этот раз было принято политическое решение начать вооруженные действия по всей 38-й параллели. Ведь такая акция требует тщательной подготовки: накопления достаточных сил, обеспечения необходимого запаса снаряжения, горючего, продовольствия и т. д.
Из теории военного искусства известно, что нападающая сторона для достижения успеха должна по численности в несколько раз превосходить своего противника. И трудно предположить, что южнокорейская сторона, тщательно подготовившись к походу на Север и развязав неожиданное генеральное наступление, смогла продвинуться только на несколько километров в глубь северокорейской территории. Более того, в считанные часы она была разгромлена и отброшена Народной армией, да так, что через три дня потеряла свою столицу Сеул, куда вошли части КНА.