Пока длилось молчание, Кеннет понял, что рассчитывать он может только на собственные силы, разве что Грааль поможет.
— Ну что ж, — произнес он, — я вам все рассказал.
Если зайдет речь, вы знаете нашу точку зрения.
— Нашу? — переспросил от двери насмешливый голос. — Это чью же? Архидиакона и вашего титулованного приятеля?
При звуках этого голоса Стивен едва не подпрыгнул и резко повернулся от окна.
— Здравствуй, — растерянно произнес он. — Я… я не ждал тебя.
Грегори Персиммонс изобразил на лице разочарование.
— Вот как? А я-то думал, ты всегда прислушиваешься к шагам в коридоре, поджидая меня. Мне бы хотелось так думать. Наверное, так и есть. Ладно. Мне нужно позвонить от тебя по одному личному делу. — Он положил на стол шляпу и перчатки.
Кеннет не утерпел.
— Новая шляпа, мистер Персиммонс? — спросил он. — И новые перчатки? Не иначе как от начальника полиции.
Грегори, садясь в кресло, искоса взглянул на него.
— Да, — сказал он сыну, — нам придется экономить.
Расходы просто ужасные. Я хотел бы просмотреть ведомость, сколько ты кому платишь.
— Сейчас пошлю за ней, — нервно улыбнулся Стивен.
— Да не стоит, — небрежно сказал Грегори. — У меня всего пара вопросов, а сегодня и вовсе ограничимся одним.»
Можно бы прямо сейчас с ним и покончить. Я тут подумал, не слишком ли много мы платим Морнингтону?
— Ха-ха! — криво усмехнулся Стивен. — Что вы на это скажете, Морнингтон?
Вопреки его ожиданиям, Морнингтон молчал; зато заговорил Грегори.
— Дело даже не в том, сколько мы ему платим. Я думаю, его придется уволить. Он нечист на руку.
— Отец, — начал Стивен, — как ты можешь так говорить? Он же здесь все-таки…
— А что такого? — сказал Кеннет. — Именно так ваш отец и говорит теперь. Напоминает сэра Джайлса, но, должен вам сказать, в особой оригинальности его никто и не подозревал. Мужчина он, конечно, видный, а издатель — третьесортный, тут уж никуда не денешься. Что же до нечестности…
Грегори неохотно улыбнулся.
— Слыхал? — обратился он к сыну. — Еще оскорбляет меня! Давай, рассчитывайся с ним, если хочешь, и избавимся от него.
— Между прочим, есть такое понятие, как незаконное увольнение, — заметил Кеннет.
— Дорогой мой, — отозвался Грегори, — мы просто сокращаем число рабочих мест в связи с моим возвращением в издательство… что ты сказал, Стивен?., ну и вы — первый пострадавший. Мы с вашим прежним хозяином сделаем все, чтобы вы не нашли другой работы. Думаю, проживете как-нибудь за счет герцога или вашего попа. Стивен…
— Нет, — промямлил Стивен, — это просто нелепо. Из-за того, что вы поссорились…
— А-а, Стивен Персиммонс, благородный предприниматель! — проворчал Грегори. Он обошел стол и начал что-то нашептывать сыну на ухо. Кеннет уже готов был заявить, что увольняется сам. Потом он собирался свалить Грегори с ног и поплясать на нем. Он смотрел на нового шефа и чувствовал, как прежнюю неприязнь сменяет самая настоящая ярость.
Придушить бы старого негодяя и засунуть под тот же стол, к Лайонелу! Страсть к разрушению ради разрушения овладевала им, ненависть ударила в голову. Он даже не подозревал, что так пылко презирает этого человека, во всяком случае раньше он подавлял внезапные искушения, но теперь презрение и злоба слились. Ничего не видя перед собой, он шагнул вперед, смутно услышал удивленный возглас Стивена и отвратительное хихиканье Грегори. «Господи, да ему же это нравится!» — подумал он, и чувства его как-то странно изменились. «Господи Иисусе Христе…» — начал он, и вдруг заметил, что говорит вслух.
Грегори подскочил к нему.
— Иисусе Христе? — глумливо переспросил он. — Полный нуль твой Господь! Дерьмо твой Господь!
Кеннет ударил, промахнулся, почувствовал ответный удар и услышал ненавистный смех. Кто-то схватил его за руки, он вырвался, но тут же в него вцепилось несколько рук и двигаться стало невозможно. Он пришел в себя. Трое сотрудников издательства почти повисли на нем; у стены, трясясь, стоял Стивен, а прямо перед ним, за столом, в кресле директора развалился Грегори.
— Ну-ка, спустите его с лестницы! — распорядился он.
Его приказание исполнили хоть и не буквально, но весьма поспешно. Все еще сжимая в руках гранки «Священных сосудов», ошеломленный Кеннет в два счета оказался на улице, постоял и медленно побрел назад, на Гровнер-сквер.
Когда он добрался туда, ни герцога, ни архидиакона дома не оказалось, а Твайс бдительно охранял личные апартаменты хозяина. Тот появился лишь к обеду, за которым и пришел к выводу, что сегодня Кеннет в собеседники не годится. Архидиакон отсутствовал до вечера, весь день он занимался приходскими делами.