Выбрать главу

— У меня будет жуткий насморк.

Гомункул снова забарабанил в дверь, и на этот раз фальшивые руки произвели неожиданно глубокий, гулкий звук, словно слабое эхо предыдущих ударов добралось наконец до громадной пещеры в недрах дома. Вот это был подобающий зов для будки Цербера; то, что они привели с собой, по праву требовало впустить его.

На стук рожденного здесь гомункула дверь должна была открыться, независимо от того, есть там кто-нибудь или нет. Однако Планкин ничем не обнаруживал себя, и им оставалось только ждать.

Дверь начала приоткрываться — образовалась маленькая щелочка. Наверное, никто из них и не заметил бы этого, если бы гомункул не ухватился за створку, норовя просочиться внутрь. Оба духа, живущих в нем, соединили усилия и погнали свою форму вперед. Порог задрожал.

Бетти и ее друзья почувствовали движение, дверь, словно сама по себе, распахнулась шире, вытаскивая за собой полуодетого Планкина. При виде неожиданной гостьи он попятился. Гомункул конвульсивно дернулся и проскочил в освещенный коридор. Бетти и мужчины вошли следом, привратник, кажется, только теперь заметил их и изменился в лице. В глазах Планкина плеснулся ужас, он задохнулся, схватился за голову и заохал. Ричард тут же вспомнил утренний разговор про опухоль мозга. Наверное, беднягу опять мучили боли. С верхнего этажа послышался шум. Гомункул равнодушно отодвинул Планкина и устремился по коридору. Чем дальше он шел, тем громче становились звуки наверху — плач, вскрики, глухие удары, шарканье торопливых шагов и хлопанье дверей. Начиналось действие неумолимого закона.

Они возникали как призраки, сходили, стеная и спотыкаясь, по лестнице — все те, кто носил на теле метку Клерка. Первой брела пожилая женщина в ночной сорочке, из глаз ее катились слезы, рука судорожно вцепилась в бок, где снова начала грызть ее раковая опухоль.

Она проснулась от боли с единственной несвязной мыслью — исцелиться, добраться до своего утешителя. В нескольких шагах позади тащился молодой полуодетый человек. Он непрестанно кашлял и сплевывал кровь на ступени, тщетно нащупывая платок, забытый в комнате.

Следом за ним спускался, все сильнее прихрамывая, мальчуган. На глазах у всех одна нога у него усыхала и становилась короче другой. Сделав три шага, он уже не смог идти и прыгал вниз, цепляясь за перила. Появлялись все новые, одни — с невидимыми недугами, другие — с открытыми ранами, всех гнало единственное стремлением — добраться до Саймона, найти отца, получить исцеление и покой. Только одной обитательницы дома не было здесь — разбитой параличом женщины. Проснувшись, она обнаружила, что плоть снова стала для нее тюрьмой. Она успела наполовину сползти с постели, но тут паралич сковал все ее члены и она застыла, мучаясь от боли, совсем одна в своей комнате. Калеки заполнили коридор, передние спешили за угол, туда, к стене, где маленькая дверца вела в нору, главное здешнее капище.

Впереди, быстрее всех, шел гомункул. Жалкая свита торопилась за ним, и первым поспешал Планкин. Охота за торговцем чудесами началась; они рвались снова удостоиться запечатления, но в том, как они шли, чудилось что-то грозное.

Бетти помедлила у поворота, пока толпа не втянулась в коридор. Она держала за руку Джонатана, а у него под мышкой все еще торчала свернутая в рулон картина. Рядом стоял Ричард. Когда наконец она тоже двинулась вперед, лицо у нее было спокойное и серьезное. Войдя в узкий коридор, они увидели, что стены здесь покрыты каплями и тонкими струйками воды. Ричард поднял голову. Кажется, дождь начинал просачиваться через крышу.

Он чувствовал влажную морось на голове, на лице, на ресницах. Но странным образом воздух оставался сухим и даже каким-то алчущим; стены впитывали влагу, на глазах покрываясь противной слизью.

Правда, в зале стены оказались пока сухими. Негодующая, страждущая толпа мешала видеть гомункула впереди, закрывала мужчину и женщину в центре зала. Когда калеки ворвались внутрь, женщина даже не шелохнулась, а Клерк только повел глазами. Планкин так спешил, что обогнал даже магическое создание, замешкавшееся на пороге. Остальные тоже обогнули его и первыми добрались до невидимой ограды. Вряд ли она удержала бы какого-нибудь уличного горлопана, да она и не предназначалась для такой защиты — что же говорить о небесной радости, для которой она была прозрачнее воздуха. Но ожесточение могло давить на нее сколько угодно. Этим и занялась толпа, рассыпавшись вдоль внешнего круга, крадясь, смыкая кольцо вокруг трона, ощупывая руками незримые стены, воя и стеная, кто-то даже скулил совершенно по-собачьи. Клерк не обращал на них ни малейшего внимания; его настороженный взгляд неотрывно следил за тем, другим существом, которое только теперь начало медленно приближаться к центру зала.