Но хотя голос ее ни разу не запнулся и руки ни на миг не потеряли силы, сама она менялась на ходу. Она становилась все бледнее; возле каждого следующего больного ей приходилось задерживаться все дольше. Джонатан все это время неотступно следовал за ней. И не напрасно. К концу обхода она уже тяжело опиралась на его руку, прежде чем сделать два шага к новому страдальцу. Высокая небесная сила вливалась через нее в эти измученные создания, и одновременно убывала ее собственная сила и радость обладания ей. Она, поднявшаяся из мудрых вод, оставалась самой собой и могла бы погибнуть, только предав саму себя, но эти целительные силы предназначались для других, их следовало истратить на них без остатка. Брать и отдавать, отдавать и брать — иногда первым становится одно, иногда — другое. Но и получая, и отдавая, и она, и Лестер, и все остальные идут к Городу. Как непросто научиться единству того и другого, но ради этого стоит стараться, а достичь этого можно лишь отказавшись от любого достижения. Ее волшебная жизнь переходила в других, но сама она оставалась прежней Бетти, ничего не оставившей для себя. Под конец она зашаталась и чуть не упала. Джонатан подхватил ее и подвел к Ричарду. Они вдвоем придерживали ее за плечи, а она, бледная и изможденная, стояла между любимым и другом и с последней проступившей на губах улыбкой едва смогла прошептать:
— Ну вот и готово!
Все те, кого она исцелила, были уже на ногах — двигались, болтали, охорашивались. Похоже, они так и не поняли, что произошло. Может быть, даже не заметили присутствия Бетти и уж во всяком случае не обращали на нее внимания. Кто-то сказал:
— Я знал, что отец нам поможет.
Другой добавил:
— Наверное, это был кошмар.
И еще кто-то:
— Вот ужас-то!
А потом смолкли голоса и негромкий смех. Бетти жалобно поглядела на Джонатана, и они втроем начали медленно пробираться к выходу. Праздничный утренний свет заливал зал. Уже у самой двери, когда белой хрупкости Бетти едва хватало на то, чтобы держаться на ногах, к ним подбежал Планкин.
— Простите меня, мисс, и вы, джентльмены, — заговорил он, — да только наверху еще одна есть — Элси Букин, которая у нас печатала. У нее вроде как паралич, и если она вдруг решила, что он вернулся, так, наверно, не смогла вместе со всеми вниз спуститься. Но ей, может быть, и правда плохо, так что если бы вам наверх подняться, она бы вам спасибо сказала.
Бетти поглядела на Планкина, и слабая улыбка едва шевельнула ее губы. Последним усилием она заставила себя выпрямиться.
— Ясно… — выговорила она. — Хорошо. Джон, ты не возражаешь?..
Стихотворения
Призвание Артура
Артур был юн, Мерлин встретил его на дороге.
Волком волшебник смотрел, шёл, где лес непролазен,
волосом чёрен, мрачен от голода, грязен
от ложа навозного, с нечеловеческим глазом.
Храбро стоял Артур; снег сёк; Мерлин рек:
- Ныне я Камелот; ныне мне воздвигнутой быть палатой.
Король Колыбель у Темзы сидит; личина из злата
скрывает лицо в морщинах, всё, кроме одного глаза.
Хладен и мал – зад погрузил в подушки.
Сквозь изумруд Нерона зрак близорук
вглядывается в купцов льстивых, стоящих вокруг.
Мрачная маска позолочена неподвижной девичьей усмешкой.
Тонким старческим гласом визжит в бессердечном довольстве.
Подле Темзы сидит, гада морского раковина,
хрупкая, резная, выброшенная со дна
в грязь; дух его умирает, но мешкает.
Он увядает, вглядываясь в прилив, визжит.
Он греется у огня и вкушает
ртом неподвижным девичьим; в печали
он полирует изумруд туманный от слёз о нищих.
Сорный снег ложится на сорный тёрн;
с угрюмого неба падает снег на сорные клети,
молот и серп молчат; умирают дети.
Король Колыбель страшится: зима тяжела для нищих.
Расточи прилив, подними луну, раскачай пучину;
под снегом летящим над кирпичом и шипом
люди слабеют; сочетай же молот с серпом.
Знамя Борса реет; где наш король?
Борс поднимается, жена его Элейна за ним
строит фермы, получает провизию с континента;
юг восстал под молотом и серпом, захвачена Темзы дельта.
Ланселот спешит с войсками на телегах и кораблях.
Гад морской у Темзы лежит; о волна Пендрагона,
кати его, поглоти его; сорви маску из злата
с одноглазого лика, моргающего в покойных палатах
средь руин Лондона; я Камелот; Артур, мя воздвигни.
Артур спешил; народ тек; в снегу
король Колыбель умер в грязи; его свиты воины