А может быть, Пьювитт. Он пощупал калитку, - вне всякого сомнения, это была именно она. С полминуты он пытался вспомнить страницу адресной книги. Что за черт! Между кондитерской Мерчисона и домом миссис Торогуд обязана стоять аптека Димитрия Лавродопулоса.
- Вы пробовали говорить с кондитером? - спросил в туман помощник комиссара.
Ему ответил голос Пьювитта.
- Да, сэр. Он говорил с нами из окна, со второго этажа. К дверям не вышел Сказал, что знает, кто тут шастает в тумане по вечерам. Он поклялся, что эти два окна - его, а рядом - аптека. Только мы ее не нашли.
- Наверное, она просто за углом, - предположил помощник комиссара.
- Да, сэр, само собой, сэр, - подхватил Пьювитт. - Конечно, за углом, где же ей еще быть?
Однако его начальник не был так уж в этом уверен.
Мир трещал по швам. Все куда-то исчезало. Герцог с Морнингтоном (кто бы он ни был) не явились домой, а Персиммонс с архидиаконом, наоборот, ушли из дома. Теперь вот какая-то корова слизнула целый дом. Помощник комиссара вернулся к началу кондитерской и медленно, почти прижимаясь к стене, двинулся вперед. По обе стороны двери, в витринах, он различил коврижки, булочки и пироги с вареньем. Ну вот, подумал он, значит дальше будет аптека. Но за витриной кондитера и футом шершавой стены его вновь поджидала железная калитка.
Адресная книга вместе с полковником Коннерсом определенно свихнулись, другого объяснения нет. Наверное, Лавродопулос уехал, а кондитер занял его лавку. Но ведь они разговаривали с полковником Коннерсом в понедельник, а сегодня - четверг. Не получается. К тому же кондитер определенно пообещал: рядом - аптека. Помощник комиссара потрогал стену. Да, вот здесь она и должна быть.
- Как вам это нравится, Пьювитт? - спросил он.
- Никак не нравится, сэр, - отозвался тот из тумана. - Тут какая-то ошибка, но мне все равно не нравится.
Нельзя так.
- Не дьявол же ее утащил, - сказал помощник комиссара и тут же вспомнил о Библии, которую они с Колхауном смотрели сегодня утром. Он в раздражении стукнул кулаком по стене. - Эта чертова аптека должна быть здесь! - Но никакой аптеки на улице не было.
Они все еще стояли тесной кучкой возле стены, когда земля у них под ногами ощутимо вздрогнула. Пьювитт и констебль вскрикнули. Мостовую трясло.
- Господи! - возопил помощник комиссара. - Да что же это творится на свете? Эй, Пьювитт, вы здесь? - Рядом с ним никого не было. Откуда-то издали донеслось невнятное восклицание, и помощник комиссара испуганно оглянулся. Земля под ним снова содрогнулась, налетел сильный порыв ветра и ударил в лицо. Помощник комиссара с трудом удержался на ногах, протер глаза и увидел, что туман исчез, а прямо перед ним стоит незнакомый человек и за спиной у него тускло светятся окна пропавшей аптеки. Незнакомец шагнул к нему.
- Я - Грегори Персиммонс, - глухим голосом произнес он. - Я хочу сделать заявление для полиции. Я убил человека.
Глава 17
Живые и мертвые
В то утро, когда инспектор Колхаун обсуждал с начальством убийство Петтисона, архидиакон Кастра Парвулорум занимался у себя в кабинете приходскими делами. Пожалуй, он ждал звонка от Морнингтона, но не особенно на него рассчитывал. Позже архидиакон намеревался зайти к миссис Рекстоу и поинтересоваться, как идут дела. Его не мучили подозрения, так занимавшие герцога и Морнингтона. Он считал свое участие в событиях последних дней законченным, однако был готов действовать и дальше, если потребуют обстоятельства. Тогда, в гостиной Калли, столкнувшись с герцогом, архидиакон пропустил самый интересный момент и теперь пребывал в твердой уверенности, что врач из Лондона действительно сумел прекратить страдания больной либо гипнозом, либо каким-то другим способом. Маниакальное желание Манассии обладать Граалем представлялось архидиакону не более предосудительным, чем подобное же стремление Персиммонса, но в конце концов, это - их дело. Разговор с человеком в сером он живо хранил в сердце и не раз вспоминал, но и здесь не видел необходимости действовать, положившись всецело на волю Творца.
Архидиакон обдумывал проект воскресной школы. Она была для него обузой, но мамаши деревенских детишек все равно не отстанут, и рано или поздно школу придется организовывать. Он напоминал самому себе: "Паси агнцев Моих", - но далеко не был уверен, что Спаситель имел в виду воскресные школы. Хотя, думал он, даже такую вещь, как воскресная школа, Господу под силу обратить во благо.
В дверях появилась экономка.
- К вам мистер Персиммонс, сэр, - сказала она. - Говорит, хотел бы повидаться с вами, если у вас найдется время. По-моему, он насчет праздника. Ну, праздник Урожая, - понизив голос, предположила она.
- Неужели? - задумчиво произнес архидиакон, но тут до него дошло. Неужели! - воскликнул он.
"От этого Персиммонса совершенно житья не стало", - думал он, спускаясь вниз. Грегори встретил его улыбкой.
- Мне очень жаль, что приходится беспокоить вас, - сказал он, - но меня попросили доставить это письмо лично вам, убедиться, что вы его получили, и спросить, не будет ли ответа. Прошу.
Архидиакон блеснул на него очками, словно маленькими ледяными озерами, и взял письмо. Он прочитал текст раз, другой, третий и посмотрел на Персиммонса. Тот с равнодушным видом разглядывал сад за открытой дверью.
- "Сигона, царя Аморрейского, и Ога, царя Васаиского..." <Пс. 134:11. Сигон и Ог - правители, злоумышлявшие против народа Израилем. (См, также Числ. 21:21 - 33.)> - пробормотал про себя архидиакон. - Ибо вовек милость Его... Вы знаете, что тут написано, мистер Персиммонс?
- Боюсь, что так, - любезно ответил Грегори. - Обстоятельства...
- Ну разумеется, - рассеянно заметил архидиакон. - Да. Конечно.
- Конечно? - повторил Грегори, словно поддерживая разговор.
- Не сочтите за грубость, - сказал архидиакон, - но, во-первых, если это правда, вы, конечно, приложили к этому руку. Во-вторых, возможно, сами же и писали. В-третьих, если не писали, то уж читали наверное. Читать чужие письма - как раз в вашем духе. Впрочем, большое спасибо.
- Вы ничего не хотите спросить?
- Зачем? - удивился архидиакон. - Я же все равно не смогу проверить ваш ответ. И вообще, я бы не стал полагаться на людей, противящихся Богу. Они непременно теряют чувство меры.
- Ну, как знаете, - угрожающе произнес Персиммонс. - Могу сообщить вам, что все это - правда. Они в нашей власти и мы можем прикончить их в любой момент.
- Это избавило бы их от многих неприятностей в будущем, не так ли? улыбнулся архидиакон. - Вы уверены, что им необходимо мое вмешательство? "Умереть сейчас - стяжать радость непреходящую..."
- Все это болтовня! - потеряв, наконец, терпение, яростно прошипел Грегори. - Неужто вы думаете, хоть один из них рвется умереть? Они молоды. Вы считаете, им доставит удовольствие смотреть, как потир, ради которого они умрут, превращается в орудие разрушения?
- Я бы сказал вам, что думаю сделать, - спокойно ответил архидиакон, если бы знал это сам. Но вы никак не надумаете сообщить, куда мне идти.., если я пойду.
Грегори сдержался, назвал адрес и вышел. Архидиакон вернулся в кабинет, сел в кресло и привычно сосредоточился.
Грегори шел домой, в Калли. Пробный поединок с архидиаконом очень взбодрил его, но по дороге возбуждение улеглось, а на смену ему пришли заботы. Началось с сомнений. В последние дни судьба свела его с двумя-тремя людьми, над которыми страсть, власть и жажда обладания не имели никакой силы. Сколько бы ни уничтожал Манассия, голод его не насыщался; никакое богатство не соблазняло архидиакона. Плутая в этих незнакомых краях, Грегори ощутил, что не хватает одного привычного элемента - наслаждения.
Прежде он наслаждался, давя и мучая людей. Манассия, кажется, наслаждения не ведал; для покоя же и мира, в котором живет архидиакон, это словечко просто маловато. Ему никак не вместить тот незыблемый покой, в котором пребывает душа проклятого клирика. Этот покой был сродни безмятежности небесного свода, недостижимого для любых земных стрел.
Свод простирался в вышине от востока до запада, а под ним, на плоском пустом круге, виднелось лицо грека, изрыгающего скверну. Грегори злила бесполезность этих усилий. Примерно так же он злился, когда выговаривал Стивену за напрасную трату денег на издание идиотских романов. Помнится, Грегори так же досадовал на своего отца. Старик тратил массу сил и эмоций на сущую ерунду. Нет, он научит Адриана не отвлекаться по пустякам. Только власть - наша духовная цель, а сатана - податель ее.