«Опять же, - сказал я, вздохнув глубже, когда терпение истощилось, - не будь дураком. Я оставил Элисию живой в доме твоей кузины. Она дала мне эту цепочку и…»
"Как зовут нашего кузена?"
Я сказал ему имя, которое дала мне Элисия, никогда не встречая кузину.
«Вы могли узнать это имя от властей», - отрезал он. «Они знают всю мою семью и убьют их, как только меня казнят. Но, конечно, вы все это знаете, поскольку вы из властей».
«А ты строго от голода», - сказал я, теряя терпение перед этим маленьким упрямым контрреволюционером. «Послушайте меня. Я расскажу, как я здесь оказался».
Я рассказал ему о преследовании кубинского морского пехотинца, о том, как помешать ему изнасиловать Элисию. Тогда я совершил ошибку, сказав ему, что это было одно из серии изнасилований. Он взорвался от ярости, прежде чем я закончил.
«Грязные свиньи!» - кричал он. Я мог слышать - даже чувствовать - охранников шевелятся позади меня. В любой момент они откроют огонь по Антонио, убьют его, а затем заставят местного командира расспросить меня о том, что, черт возьми, происходит. Я поднял руку, чтобы заставить замолчать горячего головы, но он разразился тирадой.
«Я убью вас всех за то, что вы сделали с моей сестрой. Я не умру в полдень, грязный ублюдок. Я буду жить, и я буду вести контрреволюционеров, чтобы стереть каждое ваше пятно с лица Никарсы. Ты пришел ко мне с цепью и медальоном, которые ты взял у моей сестры, когда осквернял ее, чертов животное ... "
Теперь сзади меня подбежала охрана. Я мог слышать щелчки и хлопки их винтовок, когда патроны вводились в патронники. У меня были всего несколько секунд, чтобы действовать, а чтобы успокоить разъяренного Антонио Кортеса, понадобится неделя.
Я прыгнул вперед и ударил стройного никарксанца по заднице. Этим же движением я держал Вильгельмину в левой руке. Я обернулся, когда ошеломленные охранники пытались решить, куда им направить винтовки - на меня или на упавшего Антонио.
Они слишком долго колебались. Я выстрелил из обоих пистолетов - люгера Вильгельмины и пистолета сорок пятого морского сержанта. Четырьмя меткими выстрелами я сбил всех четверых охранников.
Но вокруг лагеря за частоколом раздались крики и крики, и я увидел свежих охранников, собирающих оружие и бегущих в нашем направлении. Я наклонился и схватил Антонио за руку, поднимая его на ноги.
«Следуй за мной», - отрезал я. «Если вы это сделаете, у нас может быть шанс выбраться отсюда. Если вы этого не сделаете, тогда вы можете отправиться в ад, мне все равно».
Я бросился бежать, надеясь, что не потерял чувство направления по тропе, которая привела меня в это гнездо неприятностей.
В третьей главе
Я не мог использовать газовую бомбу, даже если бы успел добраться до нее вовремя. Я бы убил друзей Антонио в частоколе - а их было больше, чем я думал вначале. Грохот выстрелов вывел десятки из них из низких, убогих хижин на частокол.
А партизаны и кубинские морпехи выходили из казарм за частоколом. Один только бег не сделает этого для нас. Пришлось создать диверсию.
«Принеси винтовки и пистолеты охранников», - крикнул я Антонио, бросаясь к воротам в заборе из колючей проволоки. «Давай. Сделай это быстро».
Я открыл ворота, и партизаны-диссиденты устремились к оружию, которое Антонио уже собирал в кучу. Сам Антонио сжимал в руке российский автоматический «Вольский» и готовил залп для нападения на наступающих охранников.
Мы оба открыли огонь одновременно: Антонио , я с Вильгельминой и сорок пятью. Все партизаны попали в грязь, плашмя на животе. Некоторые из них даже повернулись и побежали. Но кубинские морпехи, лучше обученные и более мотивированные, продолжали наступать.
Когда казалось, что мы с Антонио будем поражены морскими пехотинцами, которые уже открыли огонь на бегу, полдюжины друзей Антонио заняли профессиональные позиции справа от нас и открыли сокрушительный огонь по приближавшимся морским пехотинцам. Их три «Вольска» и три сорокапятых гремели в пыльном подворье.
На этот раз укрылись даже кубинцы. Есть храбрость и целеустремленность, но есть еще глупость. Кубинцы не были дураками.
Во время этой короткой передышки, пока морпехи искали укрытие - и пока некоторые из них кричали другим партизанам, чтобы они вышли из укрытия, я дернул Антонио за рукав и кивнул в сторону узкой тропы, ведущей обратно в джунгли. Будем надеяться, что это была та, которая вела к замаскированным воротам на колесах.
«Мы будем отступать попеременно», - сказал я. «Давайте возьмем точку у входа в тропу, а затем откроем огонь, пока ваши друзья отступают»."