Мы распластались на земле. Пули сотнями с красивым жужжаньем пролетали над нами. Временами они врезались в стволы деревьев или камни, вспыхивая синим огнем. Мы лежали довольно длинной цепочкой, и, когда огонь через несколько минут внезапно стих, никто из нас не пошевелился.
Пурин между тем получил возможность представить себе приблизительное расположение неприятельских позиций. По крайней мере одна из задач нашей вылазки была выполнена.
Было уже около четырех утра, а на обратный путь уйдет часа полтора, не меньше. Вместе с солдатами, которые, казалось, не устали вовсе, мы двинулись обратно. Сначала шли, пригнувшись, потом, увидев, что никто не стреляет, выпрямились. Враг просто не хотел, чтобы его будили ночью, вот и все.
Мы с Пуриным шли, держа друг друга за талию, помогая не скользить. Шли и дремали, механически переставляя одеревеневшие ноги, упорно стремясь к далекому раю – там тепло, там отдых.
Часть вторая. В революции
Ко всему-то подлец-человек привыкает.
Верден
В июле 1916 г. я вернулся во Францию. После весьма непродолжительного посещения действующей армии вместе с двумя американцами господами Беком и Джонсоном я удостоился длительного и очень интересного пребывания во фронтовой зоне. Сначала на протяжении целой недели я был гостем генерала [А.] Гуро. Каждый день после осмотра определенного участка фронта я ужинал у генерала в Шалоне, имея замечательную возможность побеседовать с этим блестящим офицером. К несчастью, на фронте в Шампани было тихо, неприятель стянул силы к Сомме[104] и встал под Верденом[105]. Главнокомандующий пригласил меня приехать снова, когда они будут гнать врага. Говорить об этом было еще рано, но только в тылу я встречал людей, которые в этом сомневались. У меня была интересная поездка на фронт в Аргонне[106], к полковнику [И.] Пико. Генерал [А.] Хиршауэр произвел на меня огромное впечатление.
Почти две недели я прожил у генерала [Р.] Нивеля. Комнату мне предоставил кюре, славный деревенский священник, а вечерами я ужинал у генерала. Каждый вечер после поездки на фронт я ждал его возле штаба. Мы прогуливались по улице, дожидаясь его четырех компаньонов, которых, случалось, задерживала работа. Мы ужинали неподалеку от дома с двумя каменными лестницами, который с тех пор прославился: в нем генерал [Н. де] Кастельно принял решения, которые спасут правый берег Меза[107], и в нем великие военачальники [А.] Петен и [Р.] Нивель будут планировать знаменитые сражения. За столом царило полное спокойствие и веселье. Генерал Нивель, человек тонкого ума и большой уравновешенности, расспрашивал меня о русском фронте и сообщал сведения о своем ввиду предстоящей мне в России лекции: как человека нейтрального меня попросили прочитать лекцию о французском фронте. Однажды вечером я сидел за столом напротив генерала Петена, он был у Нивеля проездом. Запомнил, что разговор был горячим. Петен ругал некоторых инспекторов артиллерии, работавших до войны, но не хотел слышать ничего дурного о депутатах: «Нужно уметь их использовать, в этом все дело!» Потом пристально, посмотрев на меня, сказал: «И военных корреспондентов тоже!» На что я ответил: если найдутся такие, кто позволит себя «использовать».
Я побывал на разных участках фронта, сначала вместе с лейтенантом [А.] Тардьё, историком, потом один. Я тщательно осмотрел форт Сувиль под обстрелом из орудий 220-го [калибра] и, что еще хуже, морскими снарядами. Осмотрел также и тот знаменитый клочок земли, который был вспахан двадцатью отменными бомбардировками. По иронии судьбы городок на нем носил название Флёри («Цветущий), но был стерт с лица земли, и мы с командиром батальона, который отвечал за этот участок, не смогли найти даже следов колокольни и вокзальной станции.
Бывали дни, когда тишины не было ни на одном участке. Прошло пять лет, но свои «прогулки» по траншеям виноградников и по соседству под заградительным огнем крупнокалиберных снарядов я помню, как сегодня. Как сегодня, передо мной невиданный пейзаж: десятки километров воронок, переходящих одна в другую. Разрывные снаряды вздымают здесь только пыль. Я вижу, как эту пустыню взвихряют взрывы, то близкие, то далекие, и в облаках пыли и осколков двигаются маленькие фигурки солдат – сменяются часовые или подносят боеприпасы – они карабкаются, оступаются, замирают в ямах, несутся вперед, словно пулеметная очередь, или стоически и неотвратимо ползут и ползут.
102
Фраза Родиона Раскольникова, главного героя романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание».
103
«Человеческое, слишком человеческое. Книга для свободных умов» (
104
Речь идет о подготовке германских войск к Битве на Сомме (1 июля – 18 ноября 1916 г.) – одного из крупнейших сражений на западном театре Первой мировой войны между британско-французскими силами и германской армией; с обеих стороны было убито и ранено около 1 млн человек; результатом сражения стал полный переход стратегической инициативы к странам Антанты.
105
Речь идет о Битве при Вердене – боевых действиях германских и французских войск во время Первой мировой войны на Западном фронте, продолжавшихся с 21 февраля по 18 декабря 1916 г. «Верденская мясорубка» – стало одним из крупнейших и наиболее кровопролитных сражений за всю Первую мировую войну; его результатом явилось отражение французскими войсками широкомасштабного наступления германской армии.
106
Речь идет об Аргонском лесе, расположенном на высоких холмах на северо-востоке Франции (поблизости от границы с Бельгией); осенью – зимой 1914, летом 1915 и осенью 1918 г. в Аргонском лесу происходили ожесточенные бои между германскими и союзными войсками.
107
Французское название реки Маас; речь идет о роли генерал Кастельно в исходе Битвы при Вердене.