Собор в Шарру (июнь 989 г.), собравший епископов Аквитании под председательством Гомбо, архиепископа Бордо, провозгласил тройное проклятие: разорителям церквей; расхитителям «имущества крестьян или других бедняков, как то: овец, быков, ослов, коров, коз, козлов, свиней, если только это случилось не по собственной вине» владельцев; и, наконец, тем, кто совершает насилие над клириками, не носящими оружие. Таким образом, защита крестьян была весьма ограниченной: она касалась лишь захвата имущества, если он был несправедливым. Собор в Верден-сюр-ле-Ду (1016 г.) пошел дальше, обещая защиту самих крестьян во время войны.
За первым этапом, когда требовалась только клятва, последовал второй, когда появились лиги мира. Инициативу взял на себя Эмон, архиепископ Буржа, в 1038 г., когда обязал всякого верного христианина с 15-летнего возраста объявить себя врагом нарушителей мира и обещать в случае необходимости взяться за оружие против них.
Так появились границы движения за мир: оно стремилось покончить с каждодневным насилием, незаконными изъятиями и штрафами, с грабежами и набегами (depraedationes et invasiones). Поэтому земли, сами люди (клирики, купцы, паломники, крестьяне, знатные женщины и их свиты в отсутствие мужей, вдовы, монахини и др.) пользовались особым покровительством. Речь шла также об ограничении файды, или кровной мести (werra); но что касается «большой войны» (войны в прямом смысле слова), которая ведется публичной властью с помощью войска и военных походов, то на нее эти меры не распространялись.
Божье перемирие (treuga Dei) следует тем же настроениям, хотя и имеет свои особенности. Оно появилось на соборе в городе Тулуж (1027 г.); согласно «договору, или перемирию» (pactum sive treuga), который был провозглашен там и распространялся на епархию Эльн и графство Руссильон, всякое насилие должно быть приостановлено с девятого часа в субботу вечером до часа первой молитвы в понедельник утром: постановление того же порядка, что и постановление, запрещающее по воскресеньям судебные тяжбы, ручной труд и торги.
В 1041 г. епископ Прованса, несомненно, под влиянием аббата Клюни Одилона, от своего имени и от имени всех епископов Галлии отправил епископам Италии послание, в котором просил их принять и хранить «Божий мир и перемирие, кои нам ниспосланы с небес Божьим милосердием и коих мы твердо держимся, приняв их. Они состоят в том, чтобы с начала вечерни в четверг и до восхода солнца в понедельник утром среди всех христиан, друзей и врагов воцарялись твердый мир и перемирие».
Несколько лет спустя Божье перемирие было введено в Аквитании, в Бургундии, в Нормандии, в епархиях Вьенна и Безансона. Папство, сначала во времена Николая II, а затем Урбана II, оказало, в свою очередь, содействие в распространении движения за мир на все христианские страны. К прежним были добавлены новые периоды воздержания от войны: Рождественский пост, Рождество, Великий пост, Пасха, время между Вознесением и Пятидесятницей, включая оба праздника, три праздника Девы Марии и дни некоторых святых.
Движение за мир, в двух своих проявлениях, имело разнообразные последствия. Возникшее из-за несостоятельности публичной власти в некоторых странах Запада, оно побудило королей и князей взять инициативу на себя: Людовик VII в 1155 г. указом против «нарушителей мира» предусматривал «подавление разгула зловредности и обуздание насилия разбойников»[694]; Фридрих Барбаросса в 1158 г. провозгласил мир во всей Италии; многочисленные «земские миры», коими отмечена история Священной Римской империи, порождены той же идеей. В результате война не была изжита, а лишь стала уделом небольшого числа власть имущих, обладавших, по словам Макса Вебера, монополией на насилие. Меры Людовика Святого и его преемников против частных войн были логическим следствием движения за мир.
Оно привело к созданию народных милиций, дало явный толчок борьбе народа с феодалами и содействовало освобождению городов. Действительно, милициям мира «был присущ антииерархический дух: не только потому, что сеньорам-грабителям они противопоставляли крестьян, но главным образом потому, что они заставляли людей защищаться самостоятельно, не ожидая помощи от законных властей <...>. Именно с карательных походов с развевающимися церковными хоругвями против замков сеньоров-грабителей в Мане в 1070 г. началось французское коммунальное движение»[695].
Людовик VI, явно по совету монахов Сен-Дени, искусно использовал эту народную инициативу в интересах капетингскои монархии. Таков с самого начала был смысл его деятельности. «Поскольку старость и болезнь вынудили Филиппа (I) сойти с высот королевского достоинства и сила правосудия в отношении тиранов слишком ослабла, то Людовик, чтобы покончить с тиранией грабителей и мятежников, первым делом обратился за помощью к епископам всей Франции <...>. И прелаты тогда постановили, что священники со знаменами и всеми своими прихожанами будут участвовать с королем в осадах и сражениях»[696]. Одним из многих свидетельств движения за мир была, например, орифламма Сен-Дени, принесенная на поле битвы при Бувине, как знамя мира, знамя-покровитель коммун[697].
Предписаниями Божьего перемирия было запрещено в любое время года только насилие, не связанное собственно с войной. Что же касается справедливой войны, то большинство знатоков канонического права и теологов считали бесполезным накладывать на нее какие-либо временные ограничения. Св. Фома Аквинский допускал даже, что в случае необходимости (а справедливая война всегда необходима) можно воевать в дни самых торжественных праздников. Однако некоторые мыслители были более требовательными: мэтр Руфин «Свод декретов» (Summa Decretorum, ок. 1157 г.) предписывал уважать церковные праздники, соответственно, в эти дни наказание злодеев, даже и заслуженное, должно было приостанавливаться. С другой стороны, и общественное мнение, согласно разным свидетельствам, возможно, из суеверного страха считало ненормальным воевать в сакральные времена года[698].
Божий мир, напротив, в значительной мере содействовал оформлению понятия естественной неприкосновенности невоюющих и их имущества. Непосредственно с идеей Божьего мира связан перечень тех, кто во время войны имеет «охранную грамоту без требования»: людей Церкви, от прелатов до паломников, включая капелланов, послушников и отшельников, «пастухов и всяких работников», крестьян, купцов, женщин, стариков и детей. Вот что пишет Оноре Бове в «Древе сражений» (около 1386 г.): «Хотя выяснение обычаев, коих воины раньше придерживались, – дело сложное и не бесспорное, тем не менее я уверен, что согласно старому праву и старым обычаям для добрых воинов бесчестно пленять стариков, если те не воюют, а также женщин и невинных детей. Несомненно, что требовать за них выкуп очень дурно, ибо известно, что они не способны сражаться <...>. Те же, кто так поступает, должны называться грабителями»[699]. Предлагая английскому правительству в 1435 г. план всеобщей войны без всякой пощады к мирным жителям, сэр Джон Фастолф столкнулся с необходимостью найти оправдание и представил ее как неизбежный, естественный ответ на действия противника.
С движением за мир можно также связать анафему, объявленную Латеранским собором 1139 г. лучникам и арбалетчикам, которые пользуются своим ненавистным оружием в войнах между христианами. Этот запрет, на который в «Декрете» Грациана нет и намека, был в «Декреталиях» Григория IX. Конечно, как уже было сказано, он получил лишь временное и ограниченное применение. И если Пьерле Шантр (ок. 1200 г.) допускал использование лука и арбалета против неверных, язычников, катаров, а также в справедливых войнах, то Ричард Английский, Раймунд де Пеньяфорт и Жан де Дье придерживались запрета, введенного II Латеранским собором. Примечательно, однако, что ни усовершенствование метательной артиллерии, ни появление огнестрельной артиллерии не вызвали со стороны Церкви подобного осуждения[700]. Возможно, что в конечном счете II Латеранский собор имел в виду не столько вид оружия, сколько тип воина. Это те профессиональные военные, о которых Пьер ле Шантр сказал, что их ремесло относится к неизбежно пагубным для души, поскольку они получают жалованье за убиение невинных.
695
Bloch М. La Societe feodale. (99). Vol. I. P. 206-208. – Жанна д’Арк, верная этому очень древнему обычаю, в 1429 г в Блуа велела Ф. Жану Паскерелю изготовить церковное знамя с образом Христа на кресте. Это знамя в сопровождении священников, певших: «Приди, о дух, всезиждитель» (Veni Creator Spintus) и другие песнопения, несли перед армией во время ее движения к Орлеану. (Proces en nullite de la condamnation de Jeanne d’Arc. / Ed. P. Duparc. Paris, 1977. Vol. I. P. 391).
69
The Ecclesiastical History of Orderic Vitalis. / Ed. trad. M. Chibnall. Oxford, 1978. T. VI. P. 156.
698
Contamine Ph. L’idee de guerre a la fin du Moyen Age... (924a). – Эпизод осады Беллема Генрихом I в 1113 г. «Наступил праздник Воздвиженья Св. Креста, и король приказал приостановить осаду крепости и ведение войны». (Ecclesiastical History of Orderic Vitalis. T. VI. P. 182). См. также о сражении под Линкольном 2 февраля 1141 г., в день Сретения Господня. (Ibid. Р. 540). Наоборот, «История благородного сеньора Байара» упоминает без осуждения и удивления попытку штурма Равенны войсками Гастона де Фуа предпринятую в Страстную пятницу 1512 г. (L’Histoire du gentil seigneur de Bayart. / Ed. J. Roman. Paris, 1878. P. 304).
700
Осуждение артиллерии, выражавшееся в XV-XVI вв., было вызвано скорее рыцарскими идеями, нежели пацифистскими чувствами. Луи де Ла Тремуй, например, рассуждал: «К чему тогда искусство конных воинов, их сила, храбрость, опытность и мудрость, их военная дисциплина и жажда славы, если повсюду дозволено использование этого изобретения?». (цит. по: Hale J. R. Gunpowder and the Renaissance... (689)). Однако Кристина Пизанская, согласно Жану де Бюэю, запрещает под угрозой отлучения от Церкви распространение греческого огня и его использование, поскольку «христианам нельзя пользоваться такими бесчеловечными средствами, которые к тому же противоречат праву войны». (Bueil J. de. Le Jouvencel. (9). Vol. II. P. 58).