Хартман устроил переворот. По всему королевскому замку истребляли верных Хротгару людей. Уже убили Эсмаилу, одной из первых. Все наследники мужчины тоже оказались мертвы к моменту, когда мы начали смотреть.
Хротгар потерял два кольца ещё во время войны, но пока его прикрывали верные гвардейцы. Кирилай охранял Оливер Астбор. К его чести — неотступно, не бежал.
На плечо легла мягкая рука, я повернулся, встретившись взглядом с той, кто всё это время был моим единственным собеседником. Впервые в жизни мне не хотелось ни большего, ни меньшего.
— Хочешь вмешаться?
— Нет, это дела людей, не Стражей. Альмин воинственны, сильны, но не удержали власть. И… ты пообещала людям, что не будешь их правителем. Потому что считаешь, что это было бы лицемерным.
Хатис когда-то сама смотрела на других Стражей, в том числе повелителей, правящих железной рукой. И всегда считала, что воля народа смертных должна быть независима от бессмертных существ.
— Но ты хочешь вмешаться? — немного улыбнулась она.
Я снова взглянул на разные иллюзорные картины. Кири пыталась отбиваться, Оливера ранили, гвардия редела.
— Нет… к лучшему или худшему, мы им не нужны.
— А ведь она зовёт, — Хатис посмотрела на Кирилай и появилась и звуковая иллюзия.
— Умоляю, кто-нибудь. Стражи, сестра, Альраи… — на последнем принцесса запнулась. Лицо приняло необычайно нечастное выражение, а затем каменное копьё пронзило Оливера. — Нет, любимый, нет!
Принцессу накрыло волной тени и ударами магии души. Подскочившие маги уложили её лицом в каменный пол и сковали наручниками ограничителей магии. Видно было немного плохо. Наблюдение Хатис было не идеально, хотя её посланцы следили за событиями, но на лице успели мелькнуть слёзы.
— Хватило же наглости, — прокомментировала Хатис. — Каково это: добиться успеха и понять, что он тебя обрёк? Довести любящего тебя до могилы.
— Признаюсь… мне жаль её. Жаль эту семью. Хотя… Хротгар не мог не знать. Ничего во дворце без его ведома, не происходило. Просто закрыл глаза, наверное. Что с ней будет? Странно, остальных убивают на месте, а её сковали. Роланд хочет жениться на наследнице? Тогда почему не Эсмаила?
— Я догадываюсь, — Хатис наклонила голову. — Роланд, видимо, в магию крови ударился. Мне всё равно, хотя у людей она запрещена по вполне понятным причинам. Теперь принцесса Кирилай станет источником энергии Жизни, что подарил ей Махавир. Всё равно, что пленённый монстр, которому регулярно срезают рога и ждут, когда отрастут новые.
— Что же, она получила свою кару, — я взглянул на Хатис. — Может, лучше заняться чем-то более интересным? Не хочу смотреть на крах и передел королевства. И я не садист, чтобы мне нравилось наблюдать за страданиями, даже если она меня предала. Всё же… мне её немного жаль.
— Ты смягчился. У меня есть идея, чем занять твои мысли. Сделай мне оружие.
— Оружие? — удивился я. К обществу Хатис немного привык, но она всё ещё меня удивляла, и я не всегда понимал, шутит ли она.
— Пусть у меня много своего оружия, сделай ещё одно.
— Для тебя я сделаю лучшее, на какое способен.
Хатис дала мне материалы и с интересом наблюдала, как я сел на скалу за низкий столик и создавал копьё. Серое, с тонким древком и небольшим, лёгким наконечником, всё как она любила. Долго возился, Хатис очень понравилось, зачаровала она сама, ведь у меня с этим были небольшие проблемы.
Затем она выудила свой шедевр. Вытянутое стреловидное лезвие было как бы полым, со внутренними вырезами, оставляя лишь тонкий контур лезвия копья. На складе — сокровищнице под скалой она много всякого собрала.
— Я буду сдерживаться, покажи мастерство.
Тонкое, очень лёгкое копьё оказалось в моих руках. Хатис выглядела довольно хрупко, но на деле ни одна магия усиления не могла сравнять самого здорового человека с её физической мощью. Нравились ей лёгкие, вот и всё.
Я принял великолепное копьё, и мы сразились. Скорее даже танец с оружием, пик мастерства. Тело молодого чистокровного алмара довольно быстро устало, Хатис даже дышать чаще не начала, ей это и не нужно.
— Как всегда достойно, друг мой. Уверена, с тобой и я становлюсь чуть лучше.
— Никогда не встречал более умелого соперника, — признался я с улыбкой, продолжая тяжело дышать. — Так ты побеждала других.