Пожилой белорус, как бы испугавшись, что вызовет немилость господ, круто повернул лошадь вправо. Средняя подвода с сеном свернула влево. Интервал между задним и передним возами образовался такой, что в нем уместились обе подводы противника.
Тот же гитлеровец с задних саней снова крикнул: «Дорога, рус!» Но девушка что-то остановилась и, бранясь на лошадь, соскочила к ней за воз. Ординарец остановил коня. Лейтенант, выпрыгнув из санок, направился к передней лошади, очевидно с намерением взглянуть на девушку. Из задних саней вылезли два солдата и последовали за офицером.
В этот момент сидевший на заднем возу пожилой белорус что-то крикнул — и… гитлеровцы застыли на месте от неожиданности.
Возы с сеном вздрогнули, точно от взрыва, распались, и перед оккупантами спереди, сбоку и сзади взметнулись дула автоматов, револьверов и дробового ружья-централки.
Перед лейтенантом блеснул один голубой глаз девушки, а вместо другого — темнело дуло пистолета, направленного ему в переносицу.
— Хенде хох! — скомандовал Яша Кулинич.
Лейтенант схватился за рукоятку «вальтера», но выстрел Кулинича в упор перебил ему правую руку выше локтя, и она повисла, как плеть.
Офицер оказался очень сильным. Не обращая внимания на боль в руке, он метнулся к девушке, пытаясь достать из кобуры пистолет левой рукой. Девушка, отскочив немного в сторону, в упор выстрелила в бедро офицера, и он повалился в сугроб левым боком.
Оставшийся на задней подводе гитлеровец выпрыгнул из саней с автоматом, но дед Пахом ослепил его зарядом дроби. Успел выхватить парабеллум еще один автоматчик. Он выстрелил в стоявшего против него партизана и тяжело ранил его в живот. Выстрел Пахома Митрича свалил и этого. Два остальных подняли руки, их окружили, связали и бросили в сани. В другие ввалили раненого лейтенанта.
Вся операция, считая от первого выстрела, длилась около трех минут. Но до населенного пункта, в котором стоял фашистский батальон, было не более двух километров. Там сразу же подняли тревогу, и с минуты на минуту можно было ожидать обстрела и погони.
Для маскировки Кулинич приказал на месте схватки оставить тяжелого коня немецких автоматчиков.
Остальные подводы развернулись.
— Пшел! — крикнул Кулинич. Перепуганные лошади взяли с места в галоп.
Смельчаки уже подъезжали к лесу, когда из деревни раздались пулеметные очереди, а затем выстрелы из минометов.
На следующий день к вечеру Кулинич возвратился с богатой добычей. От захваченных им пленных мы получили ценные сведения.
14. Пленные
Раскинув свои отряды далеко за пределы района базирования, мы начали регулярно брать пленных и тех из них, кто стремился искупить свою вину добросовестными показаниями, передавали партизанам или зачисляли в свои боевые группы.
Пленные держались по-разному. Некоторые типичные представители стоят того, чтобы о них рассказать.
Между местечками Ганцевичи и Кривошеин наша ударная группа, под командованием Рубцова, устроила засаду по всем правилам. Три грузовые машины подъехали вплотную к замаскированным автоматчикам. Несколько очередей бронебойными патронами вывели из строя моторы, машины загорелись. Но уцелевшие гитлеровцы соскочили в кювет и начали отстреливаться.
В завязавшейся перестрелке вражеские солдаты были перебиты и только двоих из них, спрятавшихся в канаве, удалось взять живыми. Одетый в гражданское меховое пальто человек, ехавший в одной из кабинок, выскочил и побежал по дороге, отстреливаясь из пистолета. Одному из бойцов удалось его настигнуть, но человек в пальто выстрелил в упор и тяжело ранил бойца в живот. Подбежавшие двое на помощь решили, что терять время с гражданским человеком не имеет смысла, так как в их задачу входило захватить в плен лишь вражеских солдат и офицеров. По засевшему у дороги врагу в гражданской одежде хлопцы дали две очереди и убили его наповал.
После операции выяснилось, что двое пленных, одетых в немецкую форму, — власовцы, а человек в гражданском пальто был гитлеровским обер-лейтенантом, заместителем начальника гарнизона в местечке Ганцевичи, который мог бы дать нам ценные сведения.