Лицо Флинта помрачнело. Оба знали, какой сильной бывает хватка черной магии. Даже самая чистая душа может задохнуться в ее руках. Коротко кивнув, Флинт вышел из каюты и закрыл за собой дверь.
Оставшись наедине с Эленой, Эр’рил откинулся на спинку стула и заставил себя отбросить все мысли о Джоаке, его главная забота лежала перед ним, завернутая в шерстяное одеяло.
Эр’рил смотрел на хрупкую девушку, сжав от беспокойства руки в кулаки. Если она умрет, с ней вместе Аласея лишится своего последнего шанса обрести свободу. Но в глубине души Эр’рил знал, что не судьба страны заставляет так болеть его сердце, а обычный страх потерять саму Элену. Несмотря на долгую жизнь, у него никогда не было младшей сестры, о которой он мог бы заботиться, или любимой дочери. И в какой-то момент их трудного путешествия Элена стала для него и той и другой – возможно, даже чем-то бо́льшим.
Но кто она такая на самом деле – ведьма, женщина или спасительница?
Эр’рил вздохнул. У него не было ответа.
Сквозь бледные черты лица уже просвечивали первые признаки женственности, бросавшие вызов мягким округлостям детства: нежный изгиб скулы, полные губы. Он потянулся к ней и убрал со лба выбившийся огненный локон. Интересно, когда черная краска сошла с ее волос? Наверное, она скрывала это от него, надеясь, что он ничего не заметит. Губы Эр’рила тронула мимолетная улыбка. И хотя судьба Аласеи лежала тяжким грузом на ее плечах, мысли Элены занимали простые девчоночьи заботы. От этого открытия ему стало немного легче.
Снова откинувшись на спинку стула, Эр’рил перестал улыбаться. Он перевел взгляд на луну, чье сияние вливалось в маленький иллюминатор.
– Суждено тебе спасти наши земли или нет, – пробормотал он в пустой каюте, – но я не допущу, чтобы ты умерла, Элена.
Мисилл очнулась, вынырнув из мрака, и ее ослепил яркий свет. Она заморгала, пытаясь спастись от его сияния. Неужели это и есть Великий Мост в иную жизнь? Если так, то она не подозревала, что переход будет таким болезненным. Она чувствовала отчаянный зуд, сильный огонь сжигал ее изнутри и снаружи – но изнутри и снаружи чего? Только боль определяла очертания ее тела.
– Не шевелись, дитя, – прошептал бесплотный голос у нее в голове.
– Г-где я? – спросила Мисилл, не понимая до конца, произнесла она эти слова вслух или только мысленно.
В любом случае ее услышали.
– Ты в безопасности… по крайней мере, в данный момент.
Голос… Она его знала.
– Матушка?.. – Выговорив это слово, Мисилл сразу поняла, что оно неправильное. – Мама?.. – И тут на нее нахлынул головокружительный поток воспоминаний – образы, звуки, запахи, все постепенно начало занимать свои места. Мисилл вспомнила теплую комнату, обожженного элв’ина и маленького зверька с золотой гривой, принадлежавшего целительнице. – Мама Фреда…
– Правильно, детка. А теперь перестань сопротивляться. Пака’голо еще не закончил свою работу.
Мисилл по-прежнему не чувствовала своего тела. Интересно, как она лежит – на животе или спине? Слепящий свет наполнял все ее существо. Неожиданно сильный спазм пронзил ее тело, и Мисилл вырвало.
– Держи голову повернутой, – сказала Мама Фреда кому-то. – Ты захлебнешься, если не будешь за этим следить. Да, вот так… Очень хорошо.
Мисилл закашлялась и принялась отплевываться. Что происходит? Последнее, что она помнила, – это как она выпила яд из нефритового флакона. Потом она упала на пол, радуясь, что своей смертью защитила Элену и что яд оказался безвкусным и не причинял боли. Так почему же она все еще жива? На мгновение от мысли, что она потерпела поражение, ее охватил ужас. Она жива!!! Значит, ее могут силой заставить открыть тайну местонахождения Элены.
– Нет… я должна… Элена.
– Прекрати сопротивляться! – приказала Мама Фреда. – Я же сказала, ты в безопасности. Солдаты стражи ушли со своими трофеями. Они решили, что ты умерла от яда.
– Она и в самом деле умерла, – вмешался другой голос.
– Тише. Многие ошибаются, считая смерть явлением окончательным. Она похожа на детский круп. Если вовремя успеть, она излечима.
Послышался презрительный смешок.
– Ну, по мне, так она выглядит вполне мертвой. – Мисилл неожиданно узнала голос и прозвучавшее в нем высокомерие. Мерик. – Сколько времени все это займет?
– Рассвет уже начался. Скоро все будет закончено. Она либо придет в себя прямо сейчас, либо мы потеряем ее навсегда.
Голоса отступили на задний план, их заглушил жуткий грохот. Если бы Мисилл могла найти свои руки, она бы закрыла уши. Что происходит? Ее мучила тысяча вопросов, но шум, ослепительный свет и обжигающая боль мешали думать. Несмотря на то что органы чувств отказывались ей подчиняться, она ощутила нечто новое за болью и смятением.