Вот глаза Сэм словно соприкоснулись с ее же глазами в зеркале, и вдруг она почувствовала, что оказалась внутри самого зеркала. Оглянулась ничего, кроме еще одной зеркальной стены.
"Что теперь? - мысленно поинтересовалась она. - Просто стоять здесь, глядя на себя, или что?"
- Что ты хочешь увидеть? - спросило отражение ее глубоким низким голосом.
Сэм испугалась и вздрогнула, отражение - нет.
- Кто ты? - спросила девушка.
- Ты, - ответило отражение. - Я обитаю здесь, но я не существую, пока кто-нибудь не отразится во мне. Тогда я становлюсь зеркальным подобием, только меня не отягощает ничто из того, что ты носишь с собой: ни чар, ни снадобий, никаких вещей. Но пока ты отражаешься во мне, я обладаю твоим разумом, твоими воспоминаниями, всем. Я могу существовать, могу жить только как другой.
- Ну, на этот раз твое приобретение не слишком удачно, - вздохнула Сэм.
- О, я не знаю. Когда у тебя нет тела, нет твоих собственных воспоминаний, приятно побыть живой. Я была бы счастлива выйти, жить твоей жизнью, если бы могла. Что ты видишь в своем отражении такого плохого?
- Ну, во-первых, я толстая.
- Да. И что? Почему быть толстой хуже, чем худой?
- Ну, когда ты толстая, люди над тобой смеются. Как будто ты урод или что-то вроде, но только сама в этом виновата.
Зеркало задумалось.
- Тогда почему ты толстая?
- Если ты - это я, ты знаешь, это проклятие.
- Демон сделал тебя толстой?
- Нет, я сама. Слишком много ела. А Бодэ поощряла это. Она выпила любовное зелье, так что для нее я всегда оставалась привлекательной, но, думаю, она не хотела, чтобы кто-то еще чувствовал то же.
- О, выходит, это сделала Бодэ. Так кто из вас выпил то любовное зелье?
- Конечно же, она!
- Значит, она не была свободной, но ты-то была. Ты разъелась от скуки, а может, просто потому, что чувствовала себя в безопасности, могла не думать о том, что скажут другие. У тебя наследственная склонность к избыточному весу, с обеих сторон. Твой отец был крупным, и твоя мать одно время была очень полной, не так ли?
Воспоминания внезапно нахлынули на нее. Ее отец: большой, сильный, сложенный, как борец. Ее мать: определенно весьма кругленькая. Она сама девяти-десяти лет; круглолицая, девочки вечно дразнят ее, и она приходит домой в слезах, ненавидя себя. А потом всю свою юность изо всех сил старается похудеть. Она думала, что была толстой тогда, вот бы ей сейчас тот вес!
А после развода мать просто помешалась на голодании и всяких модных диетах, чтобы выглядеть "прилично" для устройства на работу. И дочери без конца твердила: "Ты слишком толстая". Но, пожалуй, Сэм оставалась равнодушна к этим упрекам.
- Почему ты осталась толстой?
- А это уже из-за демона. Он наложил на меня проклятие не терять вес, пока я не доберусь до Булеана.
- Действие проклятия кончилось, когда демона убрали из Акахлара, возразило зеркало. - Ты можешь не лгать мне, потому что я - это ты, скажи правду себе. Не хочешь ли ты перестать беспокоиться о своем весе?
Правду, хм? Правда была в том, что отражение право. Она не обжора. Да, ей хотелось бы похудеть, но ей надоело стремиться к этому, чтобы угодить другим людям. Она никогда не собиралась покорять сердца, а ее полнота не казалась ей уродливой.
- Да, я хотела бы сбросить несколько фунтов, но не ценой таких мучений, - призналась она.
- Итак, полнота не имеет для тебя большого значения. Ты несчастлива только из-за того, как относятся к ней другие. Там, дома, может быть, это и имело какое-то значение, но сейчас... Ты завидовала красоте Чарли, но разве ты не заметила, что здесь люди относятся к тебе как к взрослому человеку, который что-то значит в обществе, а Чарли считают безмозглой куклой? Красивой куклой, бесспорно, но кому нужна пятидесятилетняя куртизанка? А ведь Чарли умна. Уверяю тебя: останься она такой же пухленькой и миловидной, какой была раньше, она бы жила и наслаждалась жизнью.
И вновь Сэм пришлось признать, что отражение сказало правду. Красота Чарли была лишь результатом действия магии и алхимии. Подруга заплатила за свое внешнее совершенство утратой свободы. Тело Чарли предназначалось только для одного: пленять мужчин.
- Ну, допустим, - сказала Сэм отражению, - но я еще и лесбиянка. Я обречена быть изгоем в любом обществе. Это против Бога и природы.
- В самом деле? Если и существует Бог или боги, возможно, он или они допускают оплошности. Есть несчастья и похуже, а люди все равно ухитряются жить в мире с обществом и с самими собой. Твоя склонность была усилена Клиттихорном, еще когда тебя затягивало в Акахлар. Он рассчитывал, что в этом случае, даже если ты улизнешь от него, ты все равно останешься бездетной и не подаришь стихиям еще одну Принцессу Бурь.
- Ты хочешь сказать, что дело не только во мне?
- Да. В раннем детстве девочки предпочитают играть с девочками, а мальчики - с мальчиками. Даже подростки часто сохраняют эти дружеские связи. Но сексуальные влечения толкают их к противоположному полу. И в какой-то момент дети пересекают этот барьер. Физическое удовольствие от общения между полами очень сильно. Иначе жизнь прекратилась бы. Но некоторые этот барьер не могут перейти - по разным причинам. Ты всегда думала, что тебе должны нравиться мальчики, и хотела, чтобы так оно и было, ты даже смирилась с тем, что однажды выйдешь замуж. Этого ждали от тебя и общество, и семья. Но сама ты чувствовала другое, то, что общество решительно не принимало.
В мозгу Сэм снова всплыли воспоминания о прошлом. Па - мудрый, выносливый, сильный, он любит ее, он проводит с ней все свободное время. Ма - строгая, холодная, почти равнодушная. Сэм всегда чувствует, что чем-то мешает ей. И ма все время кричит на папу. Сэм вспомнилась боль и обида на лице па после одной из таких стычек. А когда ма получила наконец свою степень и решила развестись с отцом Сэм, она сделала все, чтобы разлучить с ним дочь. Правда, суд назначил совместную опеку, и тогда ма выбрала работу в двадцати пяти сотнях миль от Бостона, только чтобы досадить бывшему мужу. Ма всегда старалась свести ее с этими тупоголовыми чучелами, никого из которых нельзя было даже приблизительно сравнить с па. А парни в школе? Они только и думали о том, как бы залезть девушкам под юбки своими потными руками. Сэм хотелось любви, но такое...