Он шагнул в каморку поменьше, помахал им рукой, и тут же короткое тело его затуманилось и растаяло в воздухе.
— Будем ждать, княжна, или проводить тебя в палаты? — спросил Млад. Ему было неловко оттого, что княжна тратит на него время.
— Да чего уж подниматься? Подождем, — ответила княжна.
И в тот же момент в каморке снова возник Чуча. Только вид у него был взъерошенный и смущенный.
— Что-то не так, — проговорил он и бросился к своей кожаной книге.
— Колодец отчего-то перекрыт, но такого не может быть, — бормотал он, ища нужную страницу. — Вот, колодец на той поляне, где замок Радигаста. Сам он про них не ведает да и не стал бы перекрывать, зачем ему это?
Он перелистнул еще несколько страниц и спросил Млада:
— Лошадь приведешь?
— А лошадь зачем? Меня, что ли, опять посылать?
— Не тебя, воин, а самого себя. Придется выйти через соседний. А от него если мне пешком, то полдня ходьбы. На лошади я быстрее управлюсь.
Млад взглянул на короткие ноги подземельщика и согласился, что на лошади будет быстрее. Оставалось спросить у Любавы.
Любава заулыбалась, представив, как Млад поведет лошадь по замку, и разрешила.
Млад быстро сбегал за своей лошадью.
— Не кусается? — поинтересовался Чуча.
— Спокойная.
Подземельщик погладил ее по боку, взял за уздечку и растаял вместе с ней.
Любава с Младом подождали немного, а потом поднялись в светлые этажи. Любава приказала принести ему угощение и стала расспрашивать подробности о сражении. Не успел он рассказать и половины, как послышался цокот копыт по полу.
— Никак Чуча вернулся? — удивилась княжна.
Чуча важно ввел лошадь в палаты:
— Куда ее теперь?
— Что? Не нашел Забавку? Или опять колодец закрытый? — встревоженно спросил Млад.
— Она уже со Снежанкой разговоры ведет, у тебя дома, — успокоил Чуча. — Я забыл, что она верхом ездить не любит. Да и быстрее ей, если без лошади. Удивилась сначала, когда я ее позвал. Она ведь больше по живности. А как поняла, так сразу и согласилась. Не чета своему отцу.
— Коли так, после доскажешь. А сейчас тебе лучше дома быть, послушать, что скажет Забавка, — заторопила Млада княжна.
Млад, благодарный Любаве, вернулся скорей домой и застал в гостевой палате беседующих сердечно, словно две подруги, ведунью и свою невесту.
Ведунью он прежде не видел. Но слухи доходили и до него, что она дважды князя спасала от смерти. Не было в ней ничего особенного — дева как дева. Разговаривала просто, держалась и улыбалась тоже просто, словно давняя хорошая знакомая. И как кончила разговор, встала, обняла Снежанку, к себе прижав. Постояли они так недолго, обнявшись. И Забавка повернулась к Младу:
— Проводишь меня, воин?
Млад хотел спросить: «А где же заговоры, где воды — живые и мертвые, какими знахарки пользовали?» — но удержался. И хорошо сделал.
— У невесты твоей немочь не из нашего мира, — сказала Забавка, когда вышла с ним в сени. — Страхи ее я убрала. Сам убедишься. Однако, боюсь, ненадолго. А ежели хочешь, чтобы страх навсегда из нее вышел, то его надо изгонять большим страхом. Что-то было у нее когда-то давно с водой связанное. И у тебя тоже. Было такое?
— Ну, — с неохотой согласился Млад. — Тонули мы вместе в реке. Да выплыли.
— Повторить такое можешь?
— То есть как повторить? — Он даже замер от недоумения.
— А вот так: чтобы она снова испугалась?
— Не знаю. — Млад и в самом деле не знал, что ответить на такой странный то ли вопрос, то ли совет.
— Смотри сам. Ежели сможешь прямо на днях, так и станет она здорова совсем. Знаю, что опасно это, но другого пути, как большим страхом малый изгнать, я не ведаю. О князе своем что-нибудь знаешь? — спросила она неожиданно. — Где он? Вы ведь на угорской земле вдвоем были с ним?
— Теперь он в пустыню подался. Ищет Великого Отца. Ихнего бога, что ли?
— Уже нашел и пустыню успел преобразить, а вот где теперь — и я не знаю. — Она сказала так, взглянула на него коротким, но острым взглядом и исчезла.
«Ничего себе обыкновенная дева, — подумал он и почесал от растерянности в затылке. — Как же Снежаночку рекой напугать?»
Млад вернулся к Снежанке и удивился ее преображению.
— Млад! Млад! Иди-ка сюда! — Она стояла у отрытого окошка, смеялась, и смех ее звенел, как колокольчики. — Смотри, как смешно играются!
Оконце выходило на двор, а на дворе играли двое жеребят.
Словно и не было проклятого леса. Лишь седые волосы напоминали о том ужасе.
— Младушка, а что это мы на реку с тобой не ходили? — спросила вдруг она.
И Млад чуть не вздрогнул: вот оно! Само напрашивается.
— Да служба все. Но ежели просишь, пойдем.
— Пойдем, Млад! Завтра пойдем!
В эту ночь впервые она спала спокойно. Зато Млад слышал шаги и вздохи матери. Та привыкла по ночам тревожиться, а днем отсыпаться и теперь не могла заснуть.
Не спал и сам Млад. Хорошо Забавке было такое советовать. Да попробуй исполнить! И с отцом было не посоветоваться. Отец бы ни за что не позволил. Чтоб собственной рукой толкать невесту с обрыва. Несколько раз он с ужасом представлял, как все это происходит. Он толкает Снежанку с обрыва в водовороты. Она пугается и начинает тонуть. Он тоже за ней прыгает. И так страшно становится! Весь тот страх, что был с ним в детстве, он пережил заново. Да еще и не один раз. Сколько раз представил за ночь, столько раз и пережил тот жуткий страх. А ну как что не так? И понял, что решать должен только он. Один. К утру он вроде бы и решил. Но как глянул на свою невесту, враз передумал, потому что снова стало смертельно за нее страшно. Потом опять решил. Так и колебался до тех пор, пока Снежанка не напомнила:
— Вроде бы кто-то на реку обещал свозить.
И тогда Млад решил окончательно: «Ежели потонет, так и я сам тут же утоплюсь. Чтобы и там быть вместе. Вот так!» — сказал он самому себе. И сразу ему стало легче.
— Пойду лошадей запрягать, — объявил он Снежанке и вышел во двор.
Тут и ведунья снова, откуда ни возьмись, перед ним появилась.
— Или забыла что? — хотел он ее спросить, но она первая заговорила.
— Зачастила я в ваш город. Пожелала Чучу навестить да и на тебя поглядеть. — И она вчерашним коротким, но зорким взглядом словно бы проткнула его. — А знаешь, воин, на реку-то вы съездите, раз собрались, а плавать вам не надо. Тот страх, что был в ней, ты уже весь за эту ночь в себя вобрал. А в тебе девичий страх долго не задержится. Сам выйдет, хотя и нашего он мира. Так что будет здорова твоя Снежанка. — Она засмеялась почти так же весело, как его невеста, и вдруг исчезла.
А Млад, точно как и вчера, почесал от растерянности в затылке.
— Не поняла я, Чуча, — спрашивала в это время Забавка у подземельщика. — Отчего ты вчера ко мне на лошади ехал, если сам про временной колодец говорил.
— Закрытый у вас колодец. Сам не знаю как и почему, а закрытый. Хочешь, сама попробуй.
— Пробовать мне недосуг, да и не пользуюсь я ими, вашими колодцами, а все же чудно мне это. Может, ты сам и определишь? Знать-то все равно надо.
— Почему не определить? — согласился Чуча. — А если что будет не так, я сам новый выкопаю и к тебе в гости приду.
ВЕСЕЛЫЕ ЗАБАВЫ ЧАРОДЕЯ
Чародей Радигаст потерял покой. В тот день стоял он, невидимый для других, на холме — ему пришлось появиться в той округе, потому что коровы у хозяев в хлевах стали болеть. Это пустое, никчемное занятие — лечение сельских слабоумных коровенок — всегда было для него малоприятным, но каких только дел не приходится исполнять служителю скотьего бога.
Смотрел же он на войско, которое двигалось между холмами. Войско это принадлежало синегорскому князю, и шло оно с веселыми песнями к своей столице.
С некоторых пор Радигасту стал неприятен вид веселящихся людей.
Какой-то чародей древности выдумал фразу о том, что улыбка украшает жителя Поднебесья. Радигаст листал однажды его писания. Чародей тот наверняка мало видел людских улыбок, иначе бы думал иначе. Улыбка — свидетельство пустоты и безмыслия. Гораздо лучше, когда лицо жителя изображает задумчивость, скорбь, испуг, наконец.