Лицо Бельгарда выразило крайнее изумление, но он быстро совладал с собой, и нашелся с ответом:
-Мы были знакомы в некотором прошлом, не думаете ли вы, любезный Шико, что у девиц не может быть прошлого?
Барон засмеялся. Шико смерил его тяжелым взглядом, но затем тут же отвел глаза, дабы не выдать себя. Такой намек или почти что оскорбление в сторону незамужних девиц, к тому же его друзей, покоробил Шико, но еще и заставил его кровь забурлить в жилах. Он толком ничего не знал о прошлом Марин и Натали. И о каком прошлом идет речь? Быть может, о недавнем.
-Уж не имеете ли вы в виду пребывание в Испании? - спросил Шико.
-Конечно, именно это я и имею в виду. Сестры Бомонт попали в испанский плен по вине сына герцога Альбы, бедняга теперь в заточении, скоро и помрет от такой жизни. Король Филипп очень уж на него зол за его дикие выходки.
-Король Филипп, - задумчиво повторил Шико, - выходит, что с сестрами Бомонт вы видались в Испании?
-Разумеется, сударь, этим объясняется тот факт, что я непреднамеренно разрушил их инкогнито на этом маленьком празднике. Я был так рад встретить знакомые лица, что не придал особого значению тому, что они были в мужском платье. Я наивно надеялся, что это известно всем присутствующим, так как получил некоторые сведения о благорасположении короля Генриха к этим дамам. К тому же насколько я знаю, Его Величество - опекун этих сироток.
-Так и есть, сударь. Вы хорошо знакомы с ними, раз так хорошо осведомлены на их счет. Вы много времени проводили в Испании вместе?
-Что вы, Бог мой, мы виделись однажды.
-Я так и подумал, ведь сестры Бомонт не задержались при дворе короля Филиппа?
-Конечно, нет. Я единый раз встречался с ними, и они сразу же покинули Испанию, сударь.
-Я так и думал.
-Я рад, что все недоразумения разрешились.
-Что вы, сударь, никакого недоразумения и не возникало, - холодно отрезал Шико.
Бельгард был несколько смущен таким поворотом событий, и так как Шико более не проронил ни слова, то счел за лучшее покинуть сие общество.
Оставшись в одиночестве, Шико наблюдал в окно, как Марин, Натали и Роксана расхаживают по двору. Было что-то неземное, загадочное и необъяснимое в этих созданиях. Словно они были и не людьми, а нечистой силой из страны Авалон. Прекрасными феями, явившимися в лунную ночь, совершать свои пляски под сенью каштанов. Под покровом ночной тьмы феи прекрасны, но чуть рассвет тронет их лица, они растают, заманят человека в свои чертоги, лукавые обманщицы. А их речи полны загадок и смутных представлений. Стоит только заговорить с кем-то из них, особенно в ночи, то кажется, будто говорит с тобой и не человек. Как будто жрицы-девственницы с острова Сен предсказывают твою судьбу, которую им подсказывает злой дух или гений, служащий им. Как говорится в древних сказаниях, феи бывают доброго происхождения и даруют хорошую судьбу, но могут быть и злыми, принося разочарование. Что же приносят за собой Марин, Натали и их вечная спутница Роксана, никто не в силах предсказать.
Следовало привести мысли в порядок. Шико попытался сбросить с себя сказочное очарование и мысли о феях с мыса Финистер, о которых любил почитать в книге De situ orbis Помпония Мела.
Итак, выходило, что сестры Бомонт после пленения Черной Лилии недолгое время провели в заточении, потом были освобождены королем Филиппом, и имели встречу с месье Бельгардом, гостившем в то же время в Испании. Затем эти птички упорхнули в Голландии к Вильгельму Оранжу, где и провели около года, позабыв прислать хотя бы весточку во Францию, где Генрих чуть не обезумел от горя.
События прошлой зимы пронеслись перед глазами Шико, где Марин и Натали словно братья Беллерофонт и Пегас отчаянно спасали Генриха. Разве могли такие люди, позабыв о своей любви, не написать ни строчки. Неужели их сердца также ветрены как сердце любой женщины? И там в Испании они встретились с Бельгардом, с которым их что-то связывало. Неужели он любовник одной из них. Или же он новый испанский засланец, завербованный Габсбургом. А может, все наоборот, и подозрения беспочвенны.
Но если у Шико в голове рождались подозрения, то он уже не мог остановиться. Потому как многолетний опыт работы королевским шпионом подсказывал ему, что дело нечисто.