Анн Жуаез подошел и сорвал с мальчиков маски, и что же увидел король?
Он побледнел, Генрих стал задыхаться, дрожь точно при лихорадке сотрясала каждый нерв, каждый мускул его тела. Глаза короля вылезли из орбит, он смотрел на лица мальчишек, тошнота подступила к горлу. Он сделал несколько судорожных вдохов, поднёс руку к губам и, наконец, лишился чувств, рухнув на мостовую.
Придворные, прибывшие вместе с Королевой-Матерью, поспешили к Его Величеству, но он уже открыл глаза и пересохшими губами шептал чьи-то имена.
- Это вы? Это вы? Это вы? - слёзно вопрошал король и, с трудом поднявшись на ноги, со страхом и надеждой посмотрел на прибывших дам. Они не знали, что ответить. Генрих растолкал их и обратил взор на стоявших на коленях пленников.
-Это вы? Это вы? - повторил он, щурясь от солнца.
Толпа изумленно роптала:
-Король болен! Король лищился разума!
Мальчишки одновременно подняли головы, им против солнца наоборот было легко смотреть на лицо Генриха и видеть каждую его черту. Один из них ответил:
- Быть может, Ваше Величество, соблаговолят вспомнить братьев Де Бомонт, которым пришлось покинуть Вас при обстоятельствах, можно сказать, чрезвычайных. Но как бы то ни было, с позволения Вашего Величества, мы и есть те самые братья Де Бомонт.
Затем произошло, то что никто не мог ожидать от короля. Генрих опустился на колени и как будто ослеп от слёз, катившихся градом из его глаз, он пополз к этим мальчикам и стал обнимать и целовать их, воссылая хвалу Богу, и прижимая обоих к своему сердцу.
Происходящее на мосту поведение короля - нечто столь неожиданное, столь безумное, столь несогласное с установленными взглядами и нормами поведения короля, что была взбудоражена вся общественность, дворяне всполошились, в среде черни и буржуазии началось смятение, невиданное до сих пор.
- Скорее, садитесь в мои носилки! - радостно скомандовал Генрих, прижимая к себе оборванцев, - везите нас в Лувр, вы все мне расскажите. Хвала небесам!
- О! Ваше Величество! - вскричала Королева-Мать, - кого вы обнимаете и целуете? Это не братья Бомонт, это нищие мерзкие цыгане! Они более того убийцы. Только что они у всех на глазах убили герцогиню Монпансье!
- Матушка! Неужели вы не видите, что мои ангелочки вернулись! Они живы.
- Вы ошибаетесь, сын мой, это совершенно другие люди! Вы сошли с ума, скорее вернемся, пока люди не поняли этого, и не начался кровавый бунт. Если все вокруг поймут что король безумен нам не сдобровать.
Екатерина Медичи в слепом отчаянии попыталась лично поднять короля и отцепить от него безумных цыган. Но Генрих загородил их собой, поднялся с колен и сказал:
- Я не безумен и я вполне отвечаю за свои действия. И если надо будет, я пойду против толпы, если надо будет, я пойду против вас, матушка, и против своей короны! Ради моих ангелочков я пойду на все и не пощажу никого, кто захочет вновь отобрать их у меня. Носилки, и в Лувр!
Никто не посмел ослушаться. Королева-Мать стояла на мосту как громом пораженная. Люди кругом шевелились точно волны в море перед бурей.
- Но Ваше Величество, приговоренные к казни Де Муи, Артаньян и Маленький Дьявол сбежали только что, - это появился палач.
- Все равно пусть! Я помилую их сегодня в знак благодарности за то, что Господь вернул мне моих малышей.
В то время оба мальчика, взявшись за руки, жались к спине короля, боясь упустить свою единственную возможность на спасение. Д'Эпернон, издав тяжкий вздох, достал свою шпагу и пробил для короля и его подопечных проход к носилкам. Только после того, как эти трое уселись вовнутрь, он отдал приказ всем гвардейцам окружить экипаж и двигаться в Лувр.
Анн Жуаез незаметно скрылся, пытаясь найти брата и скрываясь от гнева толпы, желающей чьей-то смерти.
-Король безумец! Король содомит! Король выжил из ума! - такие слова разносились по всему Парижу.
Королевская процессия едва достигла Лувра, преследуемая разъяренными горожанами. Королева-Мать поспешила укрыться в Турнельском Дворце. Входные ворота пришлось закрыть. Господа Гизы смогли найти тело своей сестры, благодаря Дю Бушажу. Они поблагодарили его и бежали из Парижа, дабы поднять бунт против короны. Время было подходящее.
Лувр. Покои короля.
- Государь, если позволите, то мы в начале приведем себя в надлежащий вид, подобающий для взора короля, произнесла госпожа Де По.
Генрих и оба мальчика, уже открывшие свои настоящие личности, стояли в королевской опочивальни, залитой солнечными лучами августа.
- В этом нет необходимости, - отмахнулся король, - я хочу немедленно говорить с вами. Дабы убедиться, что это не сон. Мне так нужно услышать от вас, что же произошло, как вы выжили, где вы всё это время были?