Война все ожесточалась, и снова нам предстояло эвакуироваться, на этот раз в Чукшон, в районе латеритных холмов в 30 километров от Ханоя. А тут война шла совсем рядом. Запомнила ночи, проведенные в бомбоубежищах, дневные и ночные налеты американских самолетов, после которых в дворы падало большое количество серебристых хлопьев, какие-то листовки, которые местные ополченцы приходили отбирать почти сразу, взрывы бомб, очереди пулеметов, ночные огненные взлеты наших ракет, огонь и взрывы сбитых американских самолетов. Пошли даже слухи, что поблизости упал и наш МиГ, но они остались слухами, которые никогда не будут подтверждены, по крайней мере, для меня. Особенно запомнился один случай, когда меня укусила огромная ядовитая сколопендра. От укуса очень больно было, и рука за считанные секунды распухла до неузнаваемости. Я дико кричала от боли и испуга. К счастью, хозяйка дома, где мы нашли временное жилье, поймала своего петуха, и быстро смазала мою руку его слюной. Боль утихла быстро, как рукой сняло, но шрам от этого укуса навсегда остался на моей правой руке. После этого случая под циновку на кровати в доме, в бомбоубежище, везде клали лимонную цилиндрическую траву, запах которой отгонял вредных насекомых, в том числе и комаров.
В это время у меня начали выпадать молочные зубы. Так как в деревне не было дантистов, и не было возможности ехать в стоматологический кабинет, мама сама вырвала у меня эти зубы. Мне было совсем не страшно, даже нравилось, что у меня такая хорошая мама, все умела!
И вот наступил радостный день, когда мы переехали в Ханой, в свой дом, купленный мамой год назад. Это было в конце 1971 года, за несколько месяцев до праздника Тэт. Дом был шикарный по моему тогдашнему представлению, в два этажа, с отдельной кухней, туалетом, ванной, и расположен он около деревни Тхинькуанг, в несколько сотен метров от деревенской пагоды, перед которой росли многолетние баньяны.
Война все еще не совсем утихла. Взрослые люди, в особенности мужчины, вечерами собирались вокруг радиоприемника, слушали новости. На антивоенных плакатах вместо Джонсона появился Никсон, и также его помощник худощавый Киссинджер в смешных позах.
Запомнилось мне одно утро в начале 1972 года. Я уже почти закончила первый класс, на дворе март. Было воскресенье, и мы всей семьей собрались идти на прогулку. Дедушка в это время приехал к нам в гости, так же готовился пойти с нами, и вдруг раздался сильный вой моторов, потом взрывы, налетели на наше небо американские самолеты, по них стреляли наши ВВС. Снова война началась. И вместо прогулки мы опять готовились к эвакуации, снова в провинцию Хабак. Шла так называемая в народе Никсоновская война.
Штаб-квартира геофизической экспедиции на этот раз размещалась в заброшенном общинном доме этой деревни. Шли слухи среди местных жителей, что в этом доме когда-то давно повесился пленный француз. Так как своей смертью он испоганил помещение, дом этот больше не годен был для общинных церемоний, но из-за того, что построен был из хороших прочных материалов, его не сносили, так и оставили заброшенным. А работники экспедиции с семьями поселились временно к местным крестьянам, в их дома.
Вскоре жизнь на новом месте сложилась, и взрослые начали работать, а детей отдали в школу учиться вместе с местными детьми. Ничего особенного из школы не запомнилось, кроме того, что я ходила в свой второй класс утром, а после обеда вместе с местными детьми ходила в поле, играла с ними. У местных детей много дел, они выполняли почти "взрослые" полевые работы, а у меня, как в прошлый раз – задача смотреть за братом, но сейчас мне казалось уже не так тяжело было, потому что брат тоже подрос, стал достаточно самостоятельным, и за него уже не надо было смотреть на каждом шагу.
Как все дети, которые ходили в школу в соломенных шляпах, я тоже быстро научилась различить по слухам вой наших МиГов, которые в народе ласково назвали "ласточками", и американских зловещих самолетов. Ночью по отдаленным взрывам определяли место бомбежки, то в сторону Вьетчи, то Уонгби или Хайфон, а очень часто – бомбили Ханой. Именем Никсон стали страшить детей, как если бы тот был злодеем типа Бармалея или злых персонажей из нашего фольклора. Многочисленным собакам давали кличку "Никсон" или "Ник". А зря, потому что в большинстве своем собаки были добрыми. Наши деревенские собаки редко бывают злыми или кусачими.
Особенно тяжело бомбили Ханой в конце декабря 1972 года, до и после Рождества. В сводках новостей сообщалось, что сбито в нашем небе уже 4.000 американских самолетов, в том числе и "летающие крепости Б-52". Запомнилась ночь 26 декабря, когда было сообщение о том, что наш летчик Фам Туан на МиГе сбил американский Б-52, а так как на следующий день мне исполнялось 8 лет, все радостно сказали, это Фам Туан мне специально, в подарок на день рождения сбил американский Б-52. Надо же, поверила я, и несколько день после этого ходила очень-очень довольная. Другого подарка, как и в прежние дни рождения, не было.
А после этого все переменилось быстро, вскоре по радио объявили радостную весть о подписании Парижского договора, война закончилась. Мы с радостью вернулись в свой дом. А пока мы были в эвакуации, наш район бомбили несколько раз, деревенская пагода с баньянами, которые были недалеко от нашего дома, была полностью разрушена. Баньяны остались со значительно уменьшенными кронами, и их тоже вскоре спилили, снесли вместе с разрушенной пагодой. Наш дом, как и соседские дома, тоже пострадал – все оконные рамки выбиты, стекла разбиты, и крыша немножко поломана в углу. Но все эти детали быстро отремонтировали, и мы начали жить в этом доме. Сейчас там же, в заново построенном в 2000 году доме живет моя мама вместе с моим братом, его женой и двумя детьми. А среди наших соседей погибла девочка вместе с ее тетей. Как рассказали соседи, они, не успев вовремя выбраться из Ханоя, сидели в бомбоубежище на улице Кхамтхиен, которую особенно тяжело бомбили в конце декабря, и это сооружение рухнуло во время очередной бомбежки. Осколком взорвавшейся вблизи бомбы глубоко порезало горло молодой женщины, и она сразу умерла. Кровь из ее раны потекла в лицо 3-летней девочки, и она захлебнулась, умерла от нехватки воздуха. Не было обнаружено других ранений на ее теле.
Ужасы войны быстро стерлись в моей памяти, да и у других детей моего поколения тоже. А потом пошли радостные дни победного мая 1975 года, за ними и лето 1979 года. Однако об этих событиях стоит рассказать отдельно.
Ханой, 2008 г.
Майор Шеломытов Геннадий Яковлевич
Родился 09.03.1940 г. в Кронштадте.
В 1960 г. окончил Прибалтийское Военно-техническое училище Войск ПВО страны. Проходил службу в 4-й Отдельной армии Войск ПВО командиром взвода стартовой батареи, затем командиром стартовой батареи 260-го ЗРП Брянского корпуса МО ПВО.
С марта 1966 по апрель 1967 гг. в составе этого полка участвовал в боевых действиях во Вьетнаме.
В 1972 г. окончил Военную артиллерийскую академию им. Дзержинского в Москве и продолжал службу в Наземном измерительном пункте Командного измерительного комплекса в г. Якутске. С 1976 по 1990 гг. ведущий инженер военной приемки в НИИ Радиосвязи.
Награжден орденом "Красной Звезды" и 14 медалями в т.ч. вьетнамской медалью "Дружбы".
ВСЕ СЧИТАЛИ, ЧТО ТАКОГО НЕ МОГЛО БЫТЬ НИКОГДА
Наш 260 зенитно-ракетный полк МО ПВО прибыл во Вьетнам из города Брянска в марте 1966 г., т.е. спустя восемь месяцев после первого применения ЗРК для защиты территории ДРВ. До этого американцы осуществляли налеты на больших высотах днем и ночью в любую погоду. Первые боевые стрельбы зенитными ракетами стали для американских летчиков полной неожиданностью. Ракеты прижали их ближе к земле, но к моменту нашего прибытия они тоже научились воевать:
1. Стали летать на низких высотах и только в светлое время суток, в солнечную погоду, держась ближе к горным массивам, чтобы после пуска ракет успеть скрыться за ними. Это значительно усложняло стрельбу, т.к. ЗРК С-75 не был рассчитан для стрельбы по низколетящим целям, хотя и был в процессе применения во Вьетнаме доработан для такой стрельбы.