Лейтенант Ю. Захмылов подошел к боевой части, вывернул из нее инициирующую боевую трубку, затем отнес ее на некоторое расстояние и аккуратно положил на землю. Боевая часть больше не представляла опасности. Затем я подошел к тому месту, где раньше были палатки. Вначале я уже говорил, что видел два черных облака от разрыва бомб, т.е. это все, что осталось от палаток. Еще я нашел ремень от своих брюк. Там где парикмахер подстригал вьетнамцев, осталась большая лужа крови – парикмахер был убит.
Из укрытия, находящегося в центре позиции слышались стоны, и я направился туда. Несколько вьетнамцев держали на руках тяжелораненого Виталия Смирнова, который громко стонал. Переводчик сообщил мне, что в самый последний момент, уже наполовину находясь в укрытии, Смирнов получил два осколочных ранения – в бок и в ногу.
Там где раньше была палатка с секретной литературой, лежала левая рука с золотым кольцом на безымянном пальце. Недавно ко мне в батарею прибыл сержант Кобылко из Московского округа ПВО, который был женат и тоже носил кольцо. Но мои опасения к счастью не подтвердились – сержант Кобылко был жив, а руку потерял вьетнамский секретчик.
В это время в небе показался вертолет, который вскоре приземлился рядом с позицией. Из вертолета выскочили несколько человек с носилками и направились на позицию. Все раненые и убитые были немедленно эвакуированы.
Затем я осмотрел остальные четыре ПУ с ракетами. Две ракеты были повреждены осколками – погнуты стабилизаторы, крылья и передние рули устойчивости. На двух ПУ были сорваны крышки люков. Таким образом, из шести ПУ боеготовыми оказались только две и столько же ракет.
Я проверил личный состав батареи и выяснил, что во время налета трое молодых солдат, испугавшись взрывов бомб и ракет, сбежали с позиции и были 'взяты в плен' бойцами местного отряда самообороны – те приняли их за катапультировавшихся американских летчиков. Об этом уже сообщили командиру дивизиона подполковнику Лякишеву и он на газике срочно поехал 'выручать из плена' этих бойцов. Его обязанности исполнял командир 1-й батарей капитан Ю.К. Петров Я доложил ему обстановку и предложил срочно перегрузить исправные ракеты на исправные ПУ.
Получив 'добро', я немедленно с расчетами принялся за перегрузку ракет. На это мероприятие ушло около часа. Затем были отключены все перебитые кабели и провода. Наконец удалось включить всю аппаратуру и начать ее проверку.
Около 12-00 на оповещение начали выдавать координаты групповой цели идущей с северного направления на средней высоте, без помех. Группа быстро приближалась к дивизиону. Все было подготовлено к бою, и по команде капитана Петрова две последние ракеты стартовали по направлению к цели. Все получилось удачно – было сбито два самолета, остальные не решившись больше атаковать дивизион, развернулись и, снизив высоту, ушли обратно.
Недалеко от позиции в большом здании, вероятно бывшем складе, на полуприцепах находились еще двенадцать не заправленных топливом ракет. Я напомнил капитану Петрову, о том, что у нас на позиции нет больше ни одной ракеты и нам надо срочно заправить те двенадцать ракет и доставить их на позицию. Капитан Петров приказал мне лично выехать туда и обеспечить заправку и доставку ракет. Мое присутствие на позиции не имело особого значения, т.к. дивизион был небоеготов, а мои обязанности мог выполнять командир взвода лейтенант Захмылов. Проинструктировав его, я взял с собой одного первого номера стартового расчета, два противогаза и на тягаче ЗИЛ-157 мы уехали к месту хранения ракет.
Прибыв туда, мы расчехлили полуприцепы с ракетами и, надев противогазы, немедленно приступили к заправке ракет. Для сокращения времени заправку ракет пришлось выполнять без защитных костюмов, пренебрегая опасностью. Через два часа все ракеты уже были на позиции. К этому времени возвратился подполковник Лякишев с беглецами. Кстати, в дальнейшем эти ребята больше никогда не проявляли малодушия и при налетах вели себя достойно.
Ближе к вечеру из Ханоя прибыли полковник A.M. Дзыза и капитан А.Б. Заика. Они внимательно осмотрели позицию. Только теперь я заметил, что вся позиция была усеяна осколками от бомб, напоминающими щепки от деревьев. Полковник Дзыза несколько таких осколков завернул в носовой платок и спрятал, чтобы потом показать их нашему военному атташе и послу. Затем все собрались у разбитой установки с ракетой, которую несколько раз сфотографировал капитан Заика. Позже он подарил мне такую фотографию на память. Уже в Союзе, на проверке одного из полков нашего корпуса, я показал эту фотографию члену комиссии генералу A.M. Дзызе и по его просьбе сделал для него ксерокопию.
Командир дивизиона подполковник Лякишев отдал распоряжение на свертывание дивизиона для смены позиции. После совершения марша, дивизион разместили в небольшом лесу, не разворачивая технику. Нас, как обычно, разместили в ближайшей деревне. Когда мы прибыли к назначенному для нас дому и начали готовиться к отдыху, неожиданно приехал капитан Г. Зиновьев ('инженер по технике безопас?ности') и начал расспрашивать нас обо всем случившемся. Выяснив все подробности, он уехал, выразив перед отъездом свое удовлетворение и поздравив всех с боевым крещением.
На следующий день прибыли специалисты-ремонтники и приступили к устранению механических повреждений на технике. Пять ПУ стартовой батареи к вечеру были готовы, а та, на которой разорвалась ракета, осталась в прежнем состоянии. Я спросил капитана А.Б. Заику – будет ли она отправлена для восстановления в Союз, или мы попытаемся восстановить ее своими силами. Капитан Заика ответил, что лучше было бы восстановить ее самим. На том и порешили.
В дальнейшем при первой же возможности я сразу приступал к работе по ее восстановлению. В этом мне, как и раньше, постоянно оказывали неоценимую помощь офицеры-координатчики В. Щенников и В. Лычагин. Самая большая трудность возникла при восстановлении электрических цепей, т.к. отсутствие маркировки на проводах вынуждало нас подолгу искать эти пары в местах разрыва, проверять их приборами, а затем соединять пайкой. Нас поразило то, как рационально это сделано на американских самолетах, детали которых нам дали вьетнамцы; через каждые два сантиметра на каждом проводе на заводе проставляются номера проводов, и по этим номерам легко найти второй конец при обрыве. Но, несмотря на все неудобства и трудности к концу декабря ПУ была полностью восстановлена и поставлена на позицию. Наши усилия не пропали даром – 11 января 1966 года ракетой, пущенной с этой ПУ был сбит беспилотный самолет-разведчик. Нет необходимости говорить в том, какое радостное настроение было не только у нас, но и у командования полка и вьетнамцев.
В конце октября подполковник Лякишев сообщил мне, что в Ханой идет наш автобус и мне нужно будет поехать в Центральный военный госпиталь и навестить там раненого Виталия Смирнова, которого перед этим навещал капитан Заика. По пути мы заехали в Кимлиен, где я узнал, что ночью при загадочных обстоятельствах погиб капитан Гурий Зиновьев. Здесь же я встретил троих советских хирургов, которых специально вызвали из Союза, чтобы сделать Смирнову операцию по пересадке почки.
По дороге в госпиталь я обратил внимание на множество колодцев, вырытых вдоль дорог и тротуаров. Сверху они закрывались крышками. Это были индивидуальные укрытия. Все это появилось после применения американцами шариковых бомб против мирного населения.
У входа на территорию госпиталя, привязанная цепью к металлической трубе обезьяна-орангутанг развлекала собравшихся вокруг зевак. Я также остановился и был поражен ее способностями. Она с нетерпением ожидала кормильца, непрерывно поглядывая в сторону его вероятного появления. И когда этот человек в больничной пижаме с алюминиевой миской в руке появился, обезьяна встала во весь рост, вытянулась по стойке смирно, положив левую лапу на голову, а правую приложив к виску для отдания чести, громко рявкнула: 'Тяо дом ти!', что означает 'здравствуй товарищ'. Получив миску с рисом и травой, обезьяна мгновенно проглотила все, выпрямилась, надела пустую миску на голову и прокрычала: 'На Сайгон!', выбросив, при этом вперед правую руку, чем вызвала восторг у всех присутствующих.
В госпитале к Смирнову меня не допустили, заявив, что он находится в тяжелом состоянии. Так и не увидев его, я вернулся обратно в дивизион. Известно, что сразу после ранения Смирнову срочно была сделана операция по удалению разорванной осколком почки. Но, несмотря на все старания врачей, оставшаяся почка не справилась с нагрузкой в жарком климате Вьетнама, и 24 октября Смирнов скончался.