В это время с востока началась нарастающая стрельба зенитной артиллерии, что свидетельствовало о приближении авиации. Благодаря эффективным действиям зенитной артиллерии прикрытия всего один самолет противника прорвался к дивизиону и нанес бомбовый удар, произведя также несколько пусков неуправляемых реактивных снаря?дов. В этот момент внезапно отключилась вся аппаратура.
Выйдя из кабины, я увидел, что из бакового отсека одной ракеты идет желтый дым. Осмотрев ракету, я убедился, что отсек горючего невредим, а бак окислителя имеет незначительную пробоину сбоку. Но применять ракету в таком состоянии было нельзя. Она была снята с ПУ вьетнамским расчетом и отправлена в технический дивизион без слива окислителя. Позже я узнал, что водитель тягача по пути в технический дивизион несколько раз останавливался и выходил из кабины, чтобы глотнуть чистого воздуха. По прибытии в дивизион, он был фактически невменяем, его немедленно госпитализировали, но спасти не смогли, и он вскоре умер от отравления окислителем.
Проверяя остальную технику, я услышал из укрытия громкий мат и всякого рода проклятия в адрес американцев на русском языке. Подойдя ближе, я увидел одного из номеров стартового расчета, тело которого было изрешечено множеством ран, полученных от осколков разорвавшегося рядом неуправляемого снаряда. Солдата положили на носилки и унесли с позиции. Оказалось, что во время налета он схватил автомат и со словами:
– Сейчас я вам покажу, гады! – открыл огонь по пролетающему на бреющем 'Фантому'.
К сожалению, я не помню фамилию этого солдата, так как на лечение он был сразу же отправлен в Союз, и больше я его не встречал.
Рядом с укрытием валялся еще один неразорвавшийся неуправляемый реактивный снаряд, в котором не было взрывателя. В трех метрах от ПУ от разрыва бомбы образовалась глубокая воронка. Воздушных целей в непосредственной близости не было.
В это время с аэродрома Кеп поднялись четыре истребителя МИГ-17 и, пролетев над дивизионом, начали набор высоты. Вдруг откуда-то вылетели две наших ракеты и устойчиво летели в направлении четверки истребителей. В определенный момент произошел подрыв первой ракеты, от которого загорелся один истребитель, вторая ракета без подрыва ушла на самоликвидацию. Горящий истребитель начал набирать высоту, но пламя становилось все больше и через несколько секунд от истребителя отделилась черная точка – летчику пришлось катапультироваться. Затем раскрылся белый купол парашюта, а истребитель тут же рухнул на землю. Раздался сильный взрыв. Как в последствии мне рассказывал офицер наведения 83 ЗРДн (именно этот дивизион выпустил тогда ракеты) капитан Михеев, все произошло по при?чине отсутствия системы опознавания в аппаратуре комплекса, т.е. любой самолет являлся 'чужим'. Такие случаи, к сожалению, имели место и в других дивизионах.
День заканчивался и надо было принимать решение на смену позиции. На этот раз разрешение было получено без промедления и все приступили к свертыванию дивизиона. Марш в заданный район совершал, в основном, вьетнамский расчет и несколько наших специалистов. Отправив колонну, мы убыли к месту нашего размещения, где поужинав, собрали вещи и автобусом выехали на новую позицию. По пути заехали на прежнюю позицию для того, чтобы сфотографироваться в воронке от разорвавшейся бомбы. Затем подполковник Лякишев заехал к вьетнамским зенитчикам и сердечно поблагодарил их за огневое прикрытие.
По прибытию в новый район дивизион рассредоточил технику рядом с каким-то населенным пунктом под деревьями. Не доехав до этого места примерно один километр, мы увидели приближавшуюся к дивизиону тройку самолетов, которые из-за пасмурной погоды имели зловещий, черный вид. Мы остановились и вышли из автобуса в ожидании тяжелых последствий. Но самолеты пролетели над дивизионом, не обнаружив его и не причинив ему никакого вреда благодаря тщательной маскировке.
Так завершились эти, тяжелые для многих советских военных специалистов и вьетнамских воинов, воскресные дни. С другой стороны, события этих двух дней заставили нас многое пересмотреть в теории и практике, тактике и стратегии боевых действий войск ПВО. Именно тогда началась разгадка тактики нанесения ударов американской авиации по средствам ПВО. В боевой обстановке обнаруживались недостатки и выявлялись слабые стороны техники. Известно, что в этот период в военном деле произошли революционные преобразования: на вооружении появились новейшие зенитно-ракетные комплексы и системы управления. Военная наука кардинально изменила свои взгляды на теорию и практику ведения боевых действий. И в этом немалая заслуга участников этих событий.
После передислокации дивизион не разворачивался несколько дней, и мы получили некоторую свободу. Нам разрешили немного отдохнуть. Не теряя времени зря, многие начали помогать крестьянам жать серпами рис. За эти дни мы научили всех вьетнамцев играть в нарды, после чего они свободно обыгрывали нас. Они со своей стороны учили нас играть в настольный теннис.
Родина не забыла нас
В начале нашего пребывания во Вьетнаме все испытывали одни и те же трудности: жара и влажность, постоянная жажда, длительное отсутствие писем от родных. Первые письма начали приходить только в августе 1965 года. Влажный климат, отсутствие необходимых средств личной гигиены, и в первую очередь ванны и душа, явились главной причиной заболевания многих наших специалистов. Как правило, эти заболевания не поддавались лечению, и больных отправляли в Союз.
Кроме того, назначенные вначале денежные выплаты оказались слишком мизерными и их едва хватало на питание и табачные изделия. Все начали открыто роптать, требовать повышения окладов. Командование поставило в известность военного атташе, посла, и в конце августа из Центрального финансового управления Министерства обороны СССР в Ханой прибыл представитель для решения всех назревших проблем. На собрании ему были высказаны все наши претензии, которые он пообещал разрешить. Действительно, все очень скоро изменилось: всем увеличили оклады, нашим семьям в Союзе начислялось не 30, а 70% от наших окладов по занимаемой в СССР должности, наладилась доставка почты. Теперь уже можно было кое-что приобрести для себя и своей семьи.
6 ноября 1965 г. в честь нашего праздника вьетнамское командование устроило в Ханое торжественный прием для всех советских военных специалистов. На приеме полковник Дзыза объявил приказы о присвоении очередных воинских званий: генерал-майор – полковнику Н.В. Баженову; майор – капитану А.Б. Заике. Каждому специалисту была выдана последняя пачка советских папирос или сигарет. От имени всего личного состава 238 ЗРП ПВО ВНА командир полка подполковник Хой подарил генералу Баженову маленькую обезьянку. После приема вьетнамский ансамбль ВВС и ПВО дал небольшой концерт.
В конце декабря в наше расположение приехал полковник Дзыза и приказал всем построиться. Перед строем он объявил о присвоении мне очередного звания капитан, поздравил и предупредил, чтобы по этому случаю мы не устраивали застолья. Все мы знали его, как непримиримого противника спиртного. Он был беспощаден, когда находил кого-нибудь за выпивкой. Он брал остатки спиртного и демонстративно выливал их в ра?ковину, или на землю с соответствующими последствиями для провинившихся.
Уже в средине ноября начался отъезд в СССР военных специалистов прибывших во Вьетнам в составе первой группы СВС в апреле 1965 года. В основном уезжали те, чья помощь уже была не нужна, т.к. вьетнамцы в большинстве своем справлялись сами, а так же больные или по семейным обстоятельствам. Остающиеся, конечно же, завидовали им. В числе убывших были: командир полка генерал Н.В. Баженов, командиры дивизионов подполковник И.А. Лякишев, майор А.Г. Терещенко, и другие.
Перед самым Новым годом майор Заика сообщил нам о предстоящем визите в Ханой высокопоставленной советской партийно-правительственной делегации. Причем, всем нам предстоит встреча с ее руководителями, т.к. они будут вручать нам правительственные награды.