Росс отступил к стене, прижался к ней, сдерживая дыхание, чтобы вслушаться в этот шум, и обнаружил, что темнота мешает различать звуки. Он не мог определить источник этого шороха, еле заметной вибрации воздуха.
В конце концов он понял, что звук происходит от какого-то движения у самого пола. Кто-то к нему полз — а не шёл! Росс быстро укрылся за углом. Ему вовсе не хотелось иметь дело с ползущим. Эта встреча в темноте таила в себе угрозу.
Шорох был не постоянным, его часто прерывали долгие паузы. Росс заметил, что в этих паузах ясно слышалось тяжёлое дыхание, словно ползущий совершал тяжкое, изнурительное усилие. Перед его мысленным взором встала картина — волк, стоящий в погружённом во мрак зале и нюхающий воздух. Осторожность подсказывала, что надо поскорее убираться отсюда, но присущий Россу дух противоречия заставил его остаться на месте. Присев на корточки, он напряжённо вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть приближавшегося к нему.
Внезапно ослепительно вспыхнул свет, заставив Росса прикрыть глаза ладонями. И тут же он услышал, как возле пола раздался отчаянный, полный боли возглас. Всё вокруг вновь заливал яркий свет. Росс обнаружил, что действительно стоит на пересечении двух коридоров — оказалось, его догадка была правильной. А тот, кто полз…
Человек — по крайней мере, фигура его весьма напоминала человеческую, — лежал в нескольких ярдах от юноши. Но рассмотреть его было невозможно — он весь был замотан бинтами, совершенно скрывавшими лицо. И это производило жуткое впечатление.
Одна из перевязанных рук чуть заметно шевельнулась, продвигая тело на какой-то дюйм вперёд. Но прежде чем Росс успел сделать хоть шаг, в коридор вбежал ещё один человек. Мэрдок узнал майора Кэлгарриса. Подбежав к лежавшему на полу существу, майор опустился на колени рядом с ним.
— Харди! Харди! — его голос, который бывал столь жёстким, когда он обращался к Россу, выражал сейчас одно лишь сострадание. «Харди, дружище! — руки майора приподняли перебинтованное тело, поддерживая его за голову и плечи. — Всё в порядке, Харди, ты вернулся, живой. Ты на базе, Харди». Он говорил медленно и ласково, словно утешая испуганного ребёнка.
Одна из скрытых повязками рук, дёрнувшись, упала на забинтованное тело. «Вернулся… живой…» — прохрипел голос из-под бинтов.
— Вернулся, живой, — повторил майор.
— Вокруг темно… Опять темно… — хрипел голос.
— Ты просто страшно устал, парень. Всё будет в порядке. Сейчас мы уложим тебя в постель.
Рука раненого прикоснулась к ладони Кэлгарриса.
— Я жив?
— Ты же знаешь, что да! — произнёс майор ободряюще. Затем Кэлгаррис поднял глаза на Росса, как будто знал, что тот стоит рядом.
— Мэрдок, бегите в комнату в конце коридора и позовите доктора Фаррела!
— Слушаюсь, сэр! — вырвалось у Росса настолько автоматически, что он понял, что сказал, лишь когда уже почти добежал до комнаты.
Россу Мэрдоку никто ничего не объяснял. К забинтованному Харди примчался врач с двумя помощниками, и они быстро унесли его. Майор шёл рядом с носилками, по-прежнему держа раненого за руку. Росс остановился в нерешительности: ясно было, что в его помощи больше не нуждались, но он теперь не решался ни идти дальше осматривать базу, ни возвращаться в свою камеру. Вид Харди, кем бы тот ни был, радикально изменил представление Росса о проекте, на участие в котором он так поспешно дал согласие.
Несомненно, здесь происходило что-то очень важное. Росс и раньше подозревал, что это может быть опасным.
Но его представления об опасности до сих пор были весьма абстрактными и не связанными с такой конкретной картинкой, как ползущий во мраке Харди. С самого начала Росс лелеял дерзкий план побега. Теперь он точно знал, что отсюда надо побыстрее убираться, чтобы с ним не случилось то же, что и с человеком, которого он только что видел.
— Мэрдок!
От неожиданности Росс резко развернулся, встав в боевую стойку, но увидел перед собой не майора, и не одного из молчаливых людей, которых встретил здесь раньше. Стоявший перед ним человек обладал очень тёмной кожей, резко контрастировавшей со светлыми стенами коридора. Его брови и волосы были лишь ненамного темнее. И на этом фоне странно выделялись ярко-голубые глаза.