— Но ведь говорят же, что "Рим предателям не платит".
— А зачем платить, если у предателей денежки на чёрный день припрятаны?
— Ты бы тоже призадумался, Петя, по этому поводу.
— Не пойму, к чему ты клонишь.
— К тому я клоню, что не бери грех на душу.
— Какой?
— Грех самоубийства.
— И не помышлял об этом.
— Твоё решение остаться до конца жизни митрополитом — самоубийство. Да у нас наверняка половина населения — потомки бандеровцев, власовцев или фашистских прихвостней. Многим деткам бабушки нашептывают, что их род идёт от польских князей и высокородных шляхтичей. Могут взбунтоваться и скинуть престарелого тирана.
— Запросто могут. Когда появляется достаток и сытость, гадом вползает в души людские князь мира сего, и всё древнее, допотопное, запретное снова становится общепринятым, общедоступным и заманчивым. Обычно нечистый начинает с чревоугодия, ночных гулянок и однополой любви. Хотя могут быть и вариации. Но заканчивается всегда одинаково — войной всех против всех. Включается механизм самоуничтожения, и цивилизация исчезает бесследно, оставив загадочные сооружения и изображения. Нам-то с тобой тому удивляться незачем — своими глазами всё видели.
— Рано или поздно, Петя, придёт сюда российский многонационал из возрождённой Москвы и с тебя спросит, почему ты на стыке Украины, Белоруссии и России не развивал национальные языки и самобытную культуру трёх братских народов? Почему не строил мечети и синагоги? За дацаны, наверное, всё-таки не спросят. Школы у тебя сплошь на русском языке, вывески тоже. А главное, почему у тебя лишь русские в руководстве? В многонациональной России как раз было наоборот — многонациональные начальники руководят русскими.
— И это самый большой грех? Ты же чистокровный немец, а я тебя поставил руководить всем Полесьем.
— В том-то и дело, что чистокровный. Российским многонационалам нужен полукровка-русоед на посту руководителя. И ещё, ты, Петя, хоть и русский, а с немецкой педантичностью записываешь расходы на нужды населения.
— Это преступление?
— Вот именно эти записи тебе предъявят в качестве обвинения в суде. Мотовилихинская нефтебаза кому принадлежит?
— А чёрт его знает!
— Очень корректный ответ для священника! Вот тебя и обвинят в краже нефти для нефтеперегонного заводика, где мы получаем бензин, растворители и моторное масло. Газ, которым ты отапливаешь дома, ты берёшь из подземного хранилища, которое наверняка принадлежит харьковскому газовому месторождению. Нефть у тебя мозырская.
— Согласен, беру чужое, но бесхозное, для людей же!
— Этим никто не проникнется. Мы живём на землях, у которых когда-то был хозяин. Где-то остались документы. Это захват чужой территории, согласно международному праву. Тебя посадят, дай только капитализму вернуться.
— За мной криминала нет.
— Самое криминальное — ты чеканишь свою монету, которая ходит за пределами Полесья у лесовиков.
— Медный рубль!
— А хоть и деревянный. Валюта — прерогатива государства, а мы всего лишь Полесский край. К тому же мы против государственной формы правление с легитимным насилием карательных органов. У нас сообщество самоуправляемых общин. Ты уже наработал себе на пожизненное заключение по российскому законодательству, это ещё не считая "русской статьи".
— И к чему ты меня смущаешь?
— Бежать тебе надо, Петя! Я кто? Агроном, директор сельхозучилища, которое мы назвали Академией наук. Как повелося от века вовеки — полешуки мы, а не человеки. С меня как с гуся вода. А ты — владыка церковный, на пустом месте обжитое пространство обустроил. Людям надежду подарил, накормил, одел, но чужого в карман не положил. Чиновники из многонациональной России такого не прощают. Уйди странником в любой монастырь, а не найдёшь монастыря, так построй в глуши на болотах Петрову пустынь, прими постриг и смени имя на монашеское. Тебя там и с собаками не сыщут до самой смерти.
— Я один остался на посту на подземной базе. И этого поста тоже не покину. Главное, посёлки и деревни вечерами гудят от игрищ молодёжи. Школы переполнены. Роддомов не хватает. Род русский не перевёлся пока. Хочу, чтобы бабы почаще рожали и деток послаще кормили. Вот что для меня главное.
У митрополита Петра защемило в левом виске — вызов на связь. Он надел непроницаемые чёрные очки, чтобы лучше увидеть воображаемое изображение детской рожицы. Последнее изобретение академии связи деда Артёмыча.