Священник встал. К черной его рясе, в том месте, где находились колени, прилипли комки снега. Он дрожал, и, к удивлению моему, а еще больше самого священника, Этельстан шагнул вперед и набросил ему на плечи свой толстый меховой плащ.
– Отче, что привело тебя сюда? – спросил принц. – И кто ты?
– Отец Бледод, – ответил поп. Это был худой человек с гладкими черными волосами, без шапки, со всклокоченной бородой. Глаза у него были испуганные, а руки судорожно сжимали серебряный крест. – Господин, спасибо за плащ.
– Ты валлиец?
– Да, господин. – Отец Бледод неуклюже махнул рукой на своих спутников. – А это Гриффит из Гвента. Он хотел бы поговорить с тобой.
– Со мной?
– Ты ведь принц Этельстан?
– Да. – Этельстан улыбнулся.
– Господин, Гриффит из Гвента хотел бы вернуться к себе домой, – сообщил поп.
– Прежде всего, я удивлен, чего это ради Гриффит из Гвента надумал свой дом оставить, – вкрадчиво заметил принц. – Пожаловал в Мерсию, чтобы насладиться погодой?
Священник, судя по всему единственный из валлийцев, кто разумел язык саксов, не ответил. Он только хмурился, а остальные одиннадцать переговорщиков смотрели на нас с молчаливой воинственностью.
– Так зачем он сюда пришел? – спросил Этельстан.
Поп беспомощно махнул левой рукой, потом потупил взгляд.
– Лорд принц, нам заплатили, чтобы мы пришли, – сознался он.
Этот ответ привел Этельстана в бешенство. Валлийцам он, без сомнения, казался спокойным, но я-то чувствовал его ярость по поводу того, что в рядах мятежников Кинлэфа сражаются наемные валлийские войска. Между Мерсией и Уэльсом существовала вражда. Каждая сторона совершала набеги на другую, но Мерсия, с ее богатыми пашнями и плодородными садами, теряла больше. Стоит сказать, что первый воин, которого я сразил в «стене щитов», был валлиец, пришедший в Мерсию воровать скот и женщин. Вообще-то, я в тот день убил четверых. У меня не было кольчуги, шлема, зато имелись взятый взаймы щит и два меча, и тогда я впервые испытал радость битвы. Нашим малочисленным отрядом мерсийцев командовал Татвин, настоящий зверюга-воин. Когда бой кончился и мост, за который мы сражались, стал скользким от крови, он подошел ко мне. «Господи прости, но ты настоящий дикарь», – с восторгом проговорил он. Я был юнцом, неотесанным и плохо обученным, и принял его слова за похвалу.
Этельстан обуздал гнев.
– Ты упомянул, что этот Гриффит пришел из Гвента, – начал он, посмотрев на человека, на шее у которого поблескивало золото. – Скажи, отче, разве не Артфаэль является королем Гвента?
– Так оно и есть, лорд принц.
– И король Артфаэль решил, что это хорошо – посылать людей сражаться против моего отца, короля Эдуарда?
Вид у отца Бледода был по-прежнему смущенный.
– Золото, господин, уплатили Гриффиту.
Ответ уклончивый, и Этельстан это понимал. Он помолчал, глядя на стоящих на снегу воинов.
– И кто же этот Гриффит из Гвента? – спросил он.
– Родич Артфаэля, – признал поп.
– Родич?
– Брат его матери.
Этельстан задумался. Едва ли стоило удивляться, что валлийские войска участвуют в осаде. Валлийцы с мерсийцами всегда оставались недругами. Король Оффа, правивший Мерсией в дни ее величия, построил стену и выкопал ров, обозначающий границу, и поклялся убить каждого валлийца, осмелившегося ее перейти. Но они, конечно, осмеливались и даже рассматривали эту преграду как вызов. Восстание в Мерсии стало для валлийцев шансом ослабить заклятого врага. Они были бы дураками, если бы не воспользовались выгодой от саксонской смуты. Королевство Гвент, лежавшее сразу по другую сторону рва Оффы, наверняка надеялось разжиться землями, если мятеж Кинлэфа увенчается успехом. Несколько убитых воинов – малая цена, если валлийцы получат какое-то количество отличной саксонской пашни. Совершенно очевидно, что король Артфаэль заключил с Кинлэфом такую сделку. Отец Бледод изо всех сил старался обелить своего короля, и Этельстан не стал нажимать на него.
– Сколько людей привел с собой Гриффит под Сестер? – спросил он, меняя тему.
– Господин, семьдесят четыре воина.
– Тогда передай Гриффиту из Гвента, – всякий раз, повторяя это имя, Этельстан вкладывал в интонацию все больше презрения, – что его семьдесят четыре воина вольны переправиться через реку и уйти домой. Я не стану им препятствовать.
И это правильное решение. Нет смысла затевать ссору с побитым врагом. Предпочти Этельстан убить Гриффита и его валлийцев, что ему не составляло труда сделать, вести о бойне достигли бы обитателей Уэльса и пробудили в них желание отомстить. Гораздо умнее было пробудить в них благодарность, позволив Гриффиту с воинами уползти обратно в свои берлоги.