С очередным щелчком, голос Кайи умолк, затих, оставив после себя только клацанье сворачивающегося внутрь себя механизма. Апельсин захлопнул створки острых лепестков, превратился в тяжелый сферический плод, молчаливо дожидаясь пока Кимред ввинтит на законное место корешок.
По лицу оцепеневшего Каихарда прошла судорога, он приоткрыл рот, искривив губы, обнажая влажно поблескивающие зубы, так, словно собирался зарычать, заорать или выругаться. В голове колокольным звоном бились тяжелые, свинцовые мысли. Пустые, совершенно пустые и лишенные смысла. Потрясение, застрявшее в горле колючим комком, никак не желало убирать с гортани стальную хватку.
Вдохнуть оказалось тяжело. Воздух стал соленым и горьким. Он забивал легкие отравленным дымом. Кое-как совладав с собой, Кай бережно ввинтил медный корешок в апельсин, отложил реликвию на стол, боясь к нему лишний раз прикасаться. Пальцы дрожали, внутри все стянуло муторным предчувствием беды, как коркой льда.
За задернутыми шторами мир готовился к цветению, впитывал первые крохи тепла, отвечая ему изумрудной нежной зеленью. А в кабинете Кимреда царил арктический холод и полумрак. Мужчина сцепил руки в замок, нависая над столом с окаменевшим лицом.
Кайя просила его не делать того, что он сделать уже не мог. Прислушался бы к увещеваниям племянницы Кай, не потеряй Асе свои способности мага? Вряд ли. Всегда существовала возможность того, что Адонис не захочет отказываться от привычной, полюбившейся игрушки. Слишком редкий дар. Просто возьмет и оставит ее при себе, не найдя достойной замены. Вот только теперь выбора не было.
Впереди Кимреда ждали разбирательства с Адепториумом, судебные тяжбы и вражда с Хильердами. Семейство Абрахама было куда многочисленней и влиятельней, чем почти угасший род Кая. Шансов выиграть этот поединок с бывшим другом нет. Он видел сверкающие бешенством глаза Хильерда старшего, когда тот не пустил своего соседа за ворота, выплеснув на голову адепта ушат грязи, грозя ему судом, позором и лишением чина.
С последним Абрахам, конечно, перегнул. Армия не даст ему спокойно уйти на покой. Даже если он десяток таких Асе изувечит. Слишком высоко ценят генералы изрыгающие смерть машины, выходящие из-под умелых рук Адепта Механики.
В дверь осторожно постучали, затем приоткрыли на пару сантиметров, боязко заглядывая внутрь.
- Чего тебе Гэрит? – сухо осведомился Кай.
- Гер Кимред, к вам посетитель. Какой-то иностранец. Он говорит это очень важно. Касается вашей племянницы.
Первый порыв отправить незваного гостя восвояси пришлось подавить. Не время показывать крутой нрав. Репутация и так подмочена, а если он начнет гнать с порога всех посетителей, столичное общество окончательно уверится в правдивости обвинений Хильердов. В конечном итоге, что он теряет? Вряд ли ситуация может стать хуже. А что нужно иноземцу от него и проклятой бледной погани стало попросту любопытно.
Спрятав апельсин в стол, Кай коротко кивнул гувернантке.
- Впусти его, Гэрит.
Пока чопорная и некрасивая служанка отправилась за гостем, Кимред встал из-за стола, чтобы раздвинуть шторы, впуская в кабинет солнечные лучи. Они неторопливо высветили тяжелую, темную мебель, украшенную простой геометрической резьбой. Пара глубоких кресел, обтянутых алым бархатом стояли перед письменным столом специально для посетителей. Низкий, колченогий столик между ними, предназначенный для напитков и угощений, сейчас пустовал.