Теперь пришла очередь Кимреда зло улыбаться. На аскетическом, сухом лице, с ярко-синими глазами и подвижным, красивым ртом эта улыбка казалась сродни пощечине. Невозможно не заметить. Она явно говорила: «я раскусил тебя, самонадеянный выскочка!».
- Так бы сразу – удовлетворенно подытожил Кай и кивнул – Хорошо. По рукам. Меня все устраивает. Добавите еще пятьдесят тысяч львов к сумме за нанесенный ущерб имени семейства и сойдемся на том.
Луксарец молча полез за отворот длиннополого кафтана, вытаскивая пару аккуратно сложенных, украшенных золотыми печатями листов.
- Я потрудился подготовить договора. Они уже заверены в вашем бюргеррате и в посольстве Луксари, осталось только вписать нужную сумму, поставить подписи и скрепить нашими личными печатями.
Предусмотрительность торговца тянула на пророческий дар. Кай с усилием подавил желание высказаться наглому выскочке пару колкостей напоследок, все же решив не тратить силы и время зря. В конечном итоге, свалившийся на его голову ушлый чужестранец играючи решил добрую часть проблем Кимреда. Грех теперь жаловаться и стенать из-за каких-то мелочей.
- Давайте их сюда – скомандовал Кай.
Получив в руку оба документа, быстро пробежал из глазами, совей рукой вписал нужную сумму и собственное имя с титулами там, где было необходимо. Подпись, нанесенный простым взмахом руки гербовый оттиск под ней.
Луксарец действовал по старинке. Печать у него хранилась во внутреннем кармане, вместе с лакированной коробочкой с пропитанной чернилами тряпицей.
Соблюдя все формальности, мужчины обменялись договорами, рукопожатиями и неприязненными взглядами. Все это время радостный и доброжелательный Ахаз вдруг превратился в нависшую над столом Кимреда широкоплечую тушу, угловатую, угрожающую, с презрительной и зловещей миной на лице.
Кай даже не питался скрыть свое пренебрежение к человеку лишенному магических талантов, отрешенно и сухо потрясая горячую пятерню новоявленного родственничка.
- Счастливой семейной жизни, мой дорогой зять.
- И вам того же – парировал луксарец, буравя лицо собеседника нехорошим взглядом.
Они распрощались, оставшись каждый при своем. Кай пытался переосмыслить все произошедшее, решить что ему делать дальше. Оставить сумму ссуженную Ахазом за увечную племянницу в банке, или обналичить. Попытаться передать Кайе весточку, или сидеть тихо. Подыграть предложенному луксарцем плану, выставив Асе бесчестной и ветреной девкой, или оставить это на откуп сплетникам, которые прекрасно все додумают сами, приукрасив и раздув историю до небес.
Ситис запер дверь в кабинет Кимреда, едва сдержав желание ударить по тяжелому дубовому полотну кулаком, сминая древесину словно бумагу, разодрать ее когтями, вернуться к оставленному в уютном кресле ублюдку и располосовать его голыми руками от горла до паха, выворачивая внутренности на красное сукно письменного стола.
Ярость клокотала внутри ядовитым ведьменым варевом, отравляла мысли, застилала взор белесой поволокой. Сейчас Ситис чувствовал себя Местью, в кои то веки понимая что движет его беспокойным учеником. На душе было гадко. Он поступил правильно, сделал все как надо, как лучше. Но легче от этих мыслей не становилось.
Грело только одно – теперь можно спокойно идти за Асе. С чертовым брачным договором на руках никто не посмеет ему перечить.
Обойдя по широкой дуге бледную как моль служанку, Ситис поспешил покинуть дом Адепта Механики, пока желание расправится с этим червем не перевесило здравый рассудок. Домоправительница в черном платье от щиколоток до самого подбородка, испуганно смотрела вслед гостю. На мгновение ей показалось, что у него попросту нет глаз. Только белые, тошнотворные пятна в пустых глазницах, лоснящиеся словно мучные черви. От мужчины веяло первозданной жутью, плохо скрываемой угрозой. Конечно Гэрит все это причудилось, ведь когда она вела иноземного гостя к геру Кимреду, успела заметить очень бледные, словно туман, серые радужки его глаз, приветливую улыбку и добродушность открытого, волевого лица. Наверное чужестранец не смог договориться о чем-то с Каихардом.
Заперев за луксарцем дверь, домоправительница, темнемение, с облегчением выдохнула, избавившись, наконец, от ощущения присутствия чего-то очень опасного в паре шагов от себя.