Абрахам усилием воли заставил себя расслабиться, откинулся на мягкую спинку кресла, сжав узловатыми пальцами резные подлокотники в виде львиных лап.
- Значит дочь в курсе кто вы такие?
- Да, Асе ей рассказала еще вчера, а я не счел нужным отнекиваться.
- Ясно. Я сейчас позову Эллирию, и вы ей все объясните. И учтите. Виндикт, если дочь захочет отпилить вам голову ножом для вскрытий. Я не стану ей мешать.
Кровожадная, похожая на оскал улыбка Абрахаму совершенно не шла. Обычно добродушный и открытый мужчина, на короткий миг стал похож на мясника.
Встав из-за стола, Хильерд вышел в коридор, чтобы поискать кого-то из служанок, и отправить за Элли. Осознание того, что дочурка и правда может покуситься на жизнь и здоровье этого красноглазого увальня грели душу Эйба. Месть, будь он неладен, заслужил хорошую взбучку.
Глава Восемнадцатая. Повелитель Теней
Он смотрел как все вокруг разворачивается, раскручивается колесом безумной пряхи, у которой вместо нитей на веретене чьи-то жизни, жилы и белесые нервные волокна, спутанные тесно и неразрывно. Тошнотворные кружева. Глухо стучат спицы, шипит натянутая нить. Скрюченные старушечьи пальцы сучат время и пространство в тугой жгут. Время и пространство просачиваются сквозь пальцы. Время и пространство вибрирует воронкой монохромного смерча вокруг повелителя теней.
Эйдан шагал в окружении зыбких отражений. Камни, двери, стены домов. В его мир проникали только неодушевленные предметы. По улицам катились повозки без лошадей, по комнатам перемещались предметы, в руках не существующих тут хозяев. Мир мертвых вещей. Следствий, без первопричин. Именно это ему и нравилось. Никаких людей. Только пустота и сизые тени. Здесь он чувствовал себя в полной безопасности.
Тень смотрел вверх, туда где реальность соприкасалась с его владениями. Мир проносился вскользь, по самой поверхности, как брошенный камушек над гладью воды, подпрыгивая лягушонком, оставляя концентрическую рябь. Он не мог проникнуть в его владения. Но и его великая тень не существовала без того, что ее отбрасывало. Неразрывные узы предмета и отброшенной им чернильной кляксы. Над этим даже Умбра не властен.
Он знал куда идет. И не тратил времени на праздные наблюдения. Достаточно того, что пришлось потерять столько драгоценных минут на болтовню с Обом и Долоремом. Эти двое — далеко не худшие представители их полоумной семейки. Пусть даже с ними порой слишком тяжело находить общий язык. Такие неторопливые, праздные, зацикленные друг на друге. Старая, влюбленная пара, эгоцентричная и зацикленная в себе. Эти двое и правда думают, что кто-то верит в их платоническую дружбу? Идиоты! Впрочем… его это не касалось. Скорбь и Забвение одни из немногих относились к Тени почти как к равному. Они вполне заслуживали его уважения и права на личную жизнь, в которую вездесущий повелитель мглы не совал свой черный нос.
Сейчас, Умбра скручивал пространство вокруг тугой спиралью, сворачивал, как рулон серого сукна, стремясь сократить расстояние до своей цели. Времени осталось не так уж много. Эйдан хотел поговорить. Он чувствовал болезненную потребность объяснить все, до того как станет слишком поздно. И убедится что с их будущей сестрой все хорошо.
Его всегда прошивала болезненная судорога при слове «сестра».
Окружающие предметы, пепельно-сизые, сотканные из пыли и сажи, подернутые рябью, таяли и исчезали, уплывая назад, за границу его зрения. Когда нужный дом отбросил вокруг Умбры отпечатки высоких, светлых стен, он резко остановил калейдоскоп, вынырнув из своего странного, неподвижного бега. Вздернув острый подбородок, черная фигура, даже на фоне всех оттенков серости, кажущаяся нереально темной, некоторое время смотрела вверх. Комнаты чужого дома проплывали перед ним неторопливо, вальяжно, как обрывки доброго сна, от которого не хотелось избавляться. Второй этаж. Нужная комната. Запертая дверь. Он уже был здесь.
Все осталось точно так же как и до этого. Голубые стены, непривычная мебель. Кирумская знать любила парчу и мягкую набивку. Оборочки, рюши, много резьбы — все это Умбре казалось излишним, наносным. Он вырос в стране, где простота и долговечность ценилась куда выше красоты. В его забытом доме было много острых углов и плетеной лозы. Текстиль из козьей шерсти, циновки на полу, запах морского бриза, медные браслеты сестры и ее пение, способное вынуть душу даже из мертвеца.