Лили затрясла головой: не хотелось признавать, что мысль о возможной смерти старика принесла радостную надежду. Какое зверство, какой цинизм! Но, что и говорить, его молчание значительно облегчило бы ей жизнь.
Точно. Это вовсе не ее мысли. Она не способна желать кому-то зла, даже вредному старикану. Но та, другая — в голове — может и не такое выкинуть. Только кто ей давал право думать за настоящую Лили? Кто ее вообще звал? Пусть проваливает или хотя бы сидит взаперти и не кажет носа наружу.
Лили зажмурилась и сжала виски ладонями. «Прекрати, прекрати, прекрати это!» — твердила она себе, пока ее тихое безумие не прервал голос Деррика:
— Эй, ну как ты там?
Он заглядывал в приоткрытую дверь не без робости. И все-таки мог бы и постучать. Лили бросила на него сердитый взгляд.
— А что тебе нужно?
— Тут такое дело… — Деррик тихо притворил дверь за собой. Он выглядел собранным и напряженным. Неужели наконец решил рассказать подробности той ночи? — Такое дело, — повторил он, — что тебе, наверное, опасно здесь оставаться. Я ухожу, и я хотел предложить… Мы могли бы объединиться…
— Что-что? — Лили не поспевала за ним. — Ты уходишь? Правильно, давно пора. Не понимаю, почему ты до сих пор здесь. Но какая тут связь со мной?
Что за чушь? Чужак есть чужак, а Лили — своя. Даже серые знают ее с детства. Каковы бы ни были ее прегрешения — а они не так уж и велики — здесь ее родина, а дома не может быть опасно. Но, похоже, Деррик не разделял ее спокойствие.
— Ты что же, — спросила Лили, когда до нее окончательно дошел смысл его слов, — равняешь меня с собой? Предлагаешь идти с собой? На основании чего?
Ей стало смешно. Это признание, что ли? Предложение сбежать вдвоем? Вот нелепица! Он что, забыл, что она замужем? Как у него вообще хватило наглости сказать такое? Лили не могла вспомнить, чтобы давала ему какие-то авансы. Ах да, ну разве что пришла вызволить его из плена под утро, рискуя собственной репутацией, а то и жизнью. Сущая мелочь, не стоило все так серьезно воспринимать. Конечно, Деррик ей интересен — исключительно в контексте снов — но это ведь не повод бросать привычную жизнь и бежать с ним.
— Боюсь, твои соседи тебе уже не обрадуются, — сказал Деррик и опустил голову. — И твой муж тоже. А все из-за меня. Вот… — Он сунул руку в карман, достал свернутый вчетверо листок бумаги и протянул ей. — Это Маргарет тебе оставила. Она ушла совсем недавно…
Он хотел добавить что-то еще, но Лили уже вскочила с постели и вырвала у него письмо. С чего бы ей не обрадовались? Неужели старикашка все разболтал, и Джейк для нее навсегда потерян? Поверил бы он в подобные бредни? И повод ли это вообще покидать своих?
Привет, Лили, — писала Маргарет. — Сразу предупреждаю: я всем растрезвонила, что вы с Дерриком были вместе той ночью. И придумала, что вы якобы сбежали вместе.
— Что? — Лили вздрогнула. — Но зачем?
Она не верила своим глазам. Наверное, это какой-то глупый розыгрыш и не более того. Да, скорее всего, Деррик сам все и написал! Что за шутки, ненормальный тип, честное слово. Однако почерк, несомненно, принадлежал Маргарет, более начитанная Лили даже узнавала типичные для той ошибки. Возможно ли настолько точно скопировать чужую манеру письма? Едва ли неотесанный дурень вроде Деррика способен на подобное.
Такая глупая овечка, как ты, — поясняла Маргарет, — ни за что не догадается, почему я это сделала. Конечно, чтобы рассорить тебя с Джейком! Чтоб ты знала, я любила его с самого детства. Я подружилась с тобой, чтобы стать ближе к нему! Ты ничего не замечала. Наивная!
Да может ли быть такое? Лили закрыла глаза, силясь вспомнить хоть что-нибудь подозрительное, подтверждающее столь громкое и неожиданное признание. В памяти ничего не всплыло. Первый поцелуй ночью, когда пели цикады. Тогда они с Джейком как раз шли к Маргарет. Свадьба, на которой та напилась до свинского состояния. Они всегда были втроем. Неразлучны. Фотокарточка здесь, в спальне — не игра на камеру, а неподдельное отражение их дружной жизни, их маленького общего мира. Что с этой близостью не так?
Либо ничего, либо — все.
Лили до крови закусила губу. Может, это проделки другой? Устав баламутить сны, она пролезла в реальность и начала искажать жизнь хозяйки? Предположим, пришла с появлением Деррика. Он принес с собой другую — вернее, ее призрак, который обрел дыхание и плоть, едва только Лили взглянула на Деррика. Она попалась, когда поверила, что мистическая связь — существует, что все неспроста. А потом еще помогла им обоим, пойдя на поводу у снов и отправившись на выручку к Деррику. Ведь явно она не сама действовала, хотя создалась полная иллюзия этого. Надо было сидеть дома и остаться собой.
Право, не стоит смешивать видения с жизнью — иначе они могут подменить и разрушить саму жизнь.
— Наверное, я ошиблась дверью, — пробормотала Лили. — Миром? Упала в обморок и очнулась в другом измерении.
— Ты — это ты, — некстати вмешался Деррик. — И ты там, где всегда была.
Только тогда Лили сообразила, что он до сих пор стоит рядом и наблюдает за ней. Чужак! А она и не заметила. Стыд! Абсурд! Вот уж правда — другое измерение. Она уже открыла рот, чтобы прогнать его, но строки письма неумолимо влекли дальше за собой, открывая все более страшные и неожиданные истины.
К несчастью для нас, Джейк захотел нас обеих. Но я не могу иметь детей, поэтому он женился на тебе. Я довольствовалась ролью любовницы. Меня все устраивало. Я спала с ним, когда он сделал тебе предложение. Я спала с ним, когда ты потеряла ребенка. Мы все жили во лжи. Но я устала. Я хочу правды. Я чуть не умерла, ты в курсе? Знаешь, а перед лицом смерти на многие вещи начинаешь смотреть иначе. Потому что все летит кувырком.
Лили застыла на месте. Ребенок. Желанный. От любимого мужа. Крепкая и счастливая семья. Можно попробовать еще раз.
Как будто доселе она пребывала в сладком и нелепом мире собственных иллюзий, а теперь жестокая реальность смеялась над ней, отвешивая пощечину за пощечиной. Как если бы снежный дворец, возведенный с любовью и тщанием, растаял от первого прикосновения солнца. Вот только, в отличие от нее, никто никогда не допускал мысли, что дворец — настоящий.
Пока ты болела, — продолжала Маргарет, — те трое бедняг — они ведь умерли. Фельдшер болен. Многие больны. Старикашка умер. Все рушится. Деррик мог спасти любого из них, но он выбрал тебя и меня. Мы убили тех троих. И старикана. Но мне все равно. Главное, что я жива. И я буду счастлива. А тебе уже не отмыться.
Ты наверняка заразила Джейка. Я должна спасти его, и я это сделаю. За два дня я совсем поправилась. Думаю, что смогу стать донором для него. Я буду с ним, и не пытайся мне помешать.
Твоя бывшая подруга
Маргарет
Дочитав письмо, Лили скомкала его дрожащими руками. В содержание по-прежнему не верилось, но где-то в глубине сердца она уже знала, что все написанное — правда. Однако еще утром Маргарет ухаживала за ней — как забота могла вязаться с жестокими строками, выведенными той же рукой? И как Джейк умудрялся крутить роман с Маргарет таким образом, что никто из соседей ничего не знал? Или все просто не говорили Лили? Смеялись над ней за ее спиной. Над ее слепотой и наивностью. Настоящая мелодрама ведь, как сказал бы старикашка Браун. От скуки наблюдать за подобным — то, что надо. Очевидно, страсть Маргарет была неподдельной и достойной любых жертв, если оправдывала унижение и обман.
А что насчет самой Лили? Что она чувствовала к Джейку? Любовь? Зависимость? Привязанность? Привычку?
Что бы это ни было — сейчас оно причиняло страшную боль.
— Я… Они… Как они могли? — прошептала Лили. — Как они могли так поступить со мной?
Рука Деррика мягко легла ей на плечо.
— Прости, — сконфуженно произнес он, — я нечаянно услышал часть содержания. Маргарет диктовала себе вслух.
— Дурак, — всхлипнула Лили. — Если услышал лишнее — помалкивай!