— Сам не верю, но мне гораздо лучше, — сказал он, зайдя к Ральфу, который успел ретироваться в комнату. — Проснулся другим человеком. Кажется, я не был так здоров с тех пор, как пришел в Центр.
— Ну и хорошо же, — промычал Ральф. Он сидел на диване и перетягивал руку жгутом. — Отдых — великая вещь.
— Я и раньше много спал, но это не помогало.
— Ха! Ты ведь еще выпил микстуру от кашля.
Деррик присел рядом и начал наблюдать, как Ральф делает себе укол в вену — быстрыми, отточенными движениями. Запасные очки уже появились у него на носу, глаза смотрели осмысленней и строже. Обнаженная рука лиловела на сгибе.
Стало неуютно. Деррик вспомнил шприц, найденный под диваном, и поинтересовался:
— Почему ты соврал, что не болеешь?
— Потому что тебя это не касается? — последовал резкий ответ.
— А ты… — Деррик хотел спросить: «Ты не заразный?», но вовремя усовестился и замолчал.
— Что? — Ральф уставился на него тяжелым взглядом. — Мнешься? Поправился и хочешь удрать? Ты свободен.
— Вовсе нет! — Деррик почувствовал, что краснеет от стыда. — Как я могу тебя оставить в таком состоянии?
— Я и не в таком состоянии бывал, знаешь ли, — отрезал Ральф и отвел глаза. — Кстати, как твоя рука?
— Не болит… — Деррик осторожно согнул и разогнул ее, сжал кулак, пошевелил пальцами. Ничего не закололо, не заныло, не начало крутить жилы. — Я и не заметил.
Рука столько времени донимала его, что он волей-неволей научился поменьше ее тревожить. Рана заживала медленно и неохотно, то пасуя перед лекарствами и более-менее регулярной санацией, когда Лили бралась за дело всерьез, то снова воспаляясь и нагоняя жар. Деррик ничего не смыслил в медицине, но на скорое выздоровление не смел и надеяться. Тем не менее, сейчас рука не болела. Он осторожно размотал повязку и обнаружил на месте воспаленной раны белый шрам.
— Но она не могла зажить за несколько часов, — прошептал Деррик. — Я столько с ней промучился…
— Чудеса, — подхватил Ральф и придвинулся ближе, с любопытством разглядывая шрам. — Неплохо затянулось, но можно и лучше.
— Ты что-то дал мне? — Деррик вскочил с места. — Что ты сделал?
— Ха-ха, у меня много талантов, — туманно отозвался Ральф. — Предлагаю выпить за твое выздоровление. Но только если ты нальешь, а то нет сил встать.
Деррик снова взглянул на шприц, отброшенный на одеяло, вспомнил про другой — под диваном — и похолодел.
— Ты дал мне наркотик? — осторожно поинтересовался он.
У Ральфа дрогнули губы — похоже, его задело за живое. Но по располосованному бинтами, опухшему лицу трудно было в точности понять, что он думает.
— Что ж за прекрасный наркотик такой, который лечит все болезни? — наконец спросил он спокойным голосом. — Сам не отказался бы.
— Если нет, тогда что?
— А тебе какая разница? Радуйся, что здоров.
Пошарив в кармане, Ральф извлек пузырек с таблетками и закинул в рот целую горсть.
— У меня много всего есть, — прокомментировал он. — Пилюли по любой нужде. Мне выписывают. Предлагаю думать, что и для тебя подходящие нашлись.
— Сам же сказал, что таких нет…
— Ха-ха. И это мне вместо «спасибо», — Ральф нагнулся, протянул руку и каким-то чудом извлек из-под дивана лист бумаги. — Ну-ка побудь еще с недовольным лицом, а я порисую.
Резкая смена темы выбила Деррика из колеи. Он не нашел, что возразить, и остался сидеть, не шевелясь. Да разве он интересен в качестве натурщика? Помнится, Олли издевался над ним, обещая когда-нибудь написать полотно «Тупой фермер».
Глядя на его наивные старания застыть в неудобной позе, Ральф засмеялся:
— Жалко, что у меня пока нет денег на краски.
— Олли никогда не рисовал меня, — зачем-то сказал Деррик. — Хотя обещал однажды это сделать.
— Я-то попроще буду, — Ральф перестал улыбаться. — Что вижу и нахожу красивым, то и рисую. Другие миры меня мало занимают.
Скользящие, прерывистые линии спешили за неуверенными движениями карандаша; Ральф будто и не смотрел на результат, и нисколько не интересовался им. Видно, ему было тяжело сосредоточиться после побоев.
— А тебе не больно сейчас рисовать?
— Я что, на идиота похож?
Похоже, он был не в настроении отвечать даже на невинные и естественные вопросы. Деррик послушно замолчал, решив про себя, что проще принять все как есть. Ну подумаешь, наркотики. Подумаешь, загадочный заразный тип. Хорошо сидеть в тепле и чувствовать прилив сил, а большего и не нужно.
— Слушай, нам нужно уехать, — нарушил тишину Ральф. — Я не верю, что Лили сюда не вернется, а с ней кого угодно принесет. Знакомства у тебя опасные.
— Потому и не хотел тебя впутывать…
— Теперь уж поздно рассуждать об этом. — Он внимательно посмотрел в глаза Деррику и добавил, понизив голос: — Я могу достать фальшивое разрешение на переход границы.
— Серьезно? — Деррик, окончательно сбитый с толку, не придумал, как еще отреагировать.
— У меня у самого есть. Раньше колесил там и сям, собирал типажи для картин. Потом понял, что долго так не протяну. — Ральф шмыгнул носом и добавил: — Конечно, лучше тебя никого не встречал, да и не добрался я до Севера.
Но Деррика мало интересовало, какое место ему отведено в чужой иерархии образов. Он пытался понять, радоваться или нет открывшимся сомнительным возможностям.
— А как вообще делается разрешение? — спросил он. — А то мне на Юге некогда было бумажки оформлять.
— В условиях эпидемии никто тебе и не оформит. Сиди в своем карантине. К тому же ты разок уже пересек границу незаконно. Теперь только прятаться.
Ральф закашлялся, прикрывшись рисунком. «Испачкает», — мелькнуло в голове у Деррика; вспомнилось, как Олли резал себя, размазывал кровь по бумаге. Что же нужно, чтобы получить разрешение? Олли, наверное, не дали бы — в сумасшедший дом без разговоров.
— Один мой приятель, — сказал Ральф, отдышавшись, — тоже по образованию художник, штампует разные документы. Может тебе и паспорт как в Центре справить. Пропишем тебя у меня.
Он спокойно положил рисунок обратно на ногу, и Деррик невольно потянулся проверить, нет ли там крови, но вовремя одумался и вместо этого уточнил:
— Наверное, подделка бумаг дорого стоит?
— Не беспокойся, я с ним рассчитаюсь своим способом, не за деньги.
— А как тогда? — удивился Деррик.
— А у вас в деревне так не делали? Я тебе дыню, ты мне тыкву… Понимаешь?
— Разве у тебя есть что-то ценное?
— Масса всего. Как насчет моей бесценной личности? В общем, соглашайся. Поедем на Север, — и Ральф прорвал бумагу карандашом. — Или ты не доверяешь мне? Это правильно.
В его голосе проскользнула нотка горечи. Возражения застряли у Деррика в горле — несмотря на симпатию к Ральфу, он не мог отрицать, что чувствует рядом с ним тревогу. Лекарства без этикеток, мгновенное исцеление, шприц под диваном, туманные речи, мания рисования, схожая с Олли, и откровенная ложь — все множило опасения. Деррик не боялся, что ему навредят; он не мог понять Ральфа. Как раньше не понимал Олли. Это пугало.
— Я не знаю, что и думать, — признался Деррик. — Ты мне нравишься, но не настолько, чтобы…
Он испуганно замолчал, потому что Ральф уронил карандаш и стал заваливаться набок. Его словно выключило, резко и неожиданно.
— Ох уж эти обезболивающие, все со снотворным эффектом… — пробормотал он и со вздохом вытянулся на диване.
— Дашь посмотреть рисунок? — Деррик почесал в затылке, смутившись. Подождал ответа, осторожно тряхнул Ральфа за плечо. Тот ничего не слышал — спал.
Деррик вздохнул и снял с него очки — наверняка мешали. Затем накинул на него рвань, висевшую на спинке кресла. В отличие от Ральфа, отдыхать совсем не тянуло; напротив, внутри плескалась энергия. Ничего не болело. Деррик словно очнулся после долгой тяжелой зимы.