Деррик на всякий случай решил прикинуться глухонемым. Однако мальчишки не отставали и своими шуточками подняли такой шум, что выглянула рыбешка покрупней: на сей раз парни, которые отделали самого Деррика, когда он впервые забрел на Двадцать девятую улицу. Но даже с таким сопровождением он остался неустрашим и упрямо тащился дальше, будто и не замечал, что происходит вокруг; хотя, разумеется, уже предполагал, чем кончится прогулка. Но что еще оставалось делать? Не бросать же Ральфа и бежать: подло, да и некуда, да и догонят.
— Эй, а тебе чего от нашего соседа надо? — Ему перегородили дорогу сразу трое.
— М-м, — невразумительно ответил Деррик. Он не мог сообразить, что выгоднее: продолжить игру в дурачка или попробовать объясниться, выдав акцент. Затеплилась надежда, что старые знакомые успели подзабыть его физиономию. Ведь теперь на нем был новый несуразный наряд, и еще шапка.
— Это ты его избил? — спросил старший из троих.
Деррик агрессивно замотал головой.
— Слышь, ты Ральфа не трогай, — посоветовал самый высокий.
— Мы хотим сказать — брось его, — пояснил третий — полноватый. — Ну и бить тоже не надо. Что он сделал-то.
В ответ Деррик снова затряс головой. Да разве он похож на человека, который полезет в драку? Хотя, надо признать, полчаса назад он чуть не ударил Ральфа.
— Слышь, — сказал высокий. — У меня дома спирт есть. Я мигом. Мы Ральфа враз откачаем.
— Дак ты ему — спирт, а он тебе — вибриона! — возмутился полный, но высокий шикнул на него.
— Видно, этот вибриона не очень-то боится, — он ткнул пальцем в Деррика.
— Дак потому что он тупой!
Но высокий был непреклонен:
— Мне Ральф картинку нарисовал и подарил, когда жена померла. Посмотрел я на картинку — и легче на душе.
— А там что же, баба голая? — живо заинтересовался старший.
Высокий надулся, нахмурился — да и полез на обоих с кулаками.
Пока они мутузили друг друга, Деррик, уставший держать свою ношу, рассудил, что пройти все равно не дадут, и свалил Ральфа на землю. Размяв руки, полез было в карман за сигаретами, но тут же едва не выронил пачку, потому что Ральф громко закашлялся. Смутило это не только Деррика: трое громил вмиг прекратили драться и воззрились на Ральфа — кто с отвращением, а кто с испугом.
— Что тут происходит? — спросил тот, задыхаясь, и сплюнул сгусток крови в сторону полного. Тот мигом отскочил на два шага назад. Остальные тоже попятились.
— У меня спирт есть, — робко предложил высокий.
— Спасибо, у меня тоже есть. Дай пройти, а? — Ральф тяжело поднялся на ноги.
Всех троих как ветром сдуло. Вслед за ними исчезли и мальчишки-шутники, и бесчисленные чумазые лица, с любопытством выглядывавшие из оконных проемов. Старуха, с кряхтением тащившая ведро с водой, засеменила проворней и перешла на другую сторону улицы.
— Удобно быть тобой, — не без удивления пробормотал Деррик. — А мне проходу не давали…
— Тс-с, ты немой, забыл?
Но молчать было трудно. Деррика захлестывала сложная гамма эмоций: радость, облегчение, беспокойство. Все в нем словно натянулось и звенело.
— Спасибо, что донес меня, — сказал Ральф. — Дальше я сам.
— Ты точно в порядке?
— Лучше не бывает. — Он независимо сунул руки в карманы — пальцы выглянули из дырок — и зашагал быстрее, чем прежде.
— Не перенапрягайся, ладно? — Деррику пришлось бежать, чтобы поравняться с ним.
— Да заткнись уже! — вскипел Ральф. — Мне не нужно сочувствие, адресованное твоему брату.
Как ни странно, эти слова ранили Деррика: он даже споткнулся на ровном месте. Но возразить было нечего. Он ведь не извинился за свое недавнее поведение. Да что там недавнее — он с самого начала только подчеркивал, как Ральф похож на Олли. И ладно бы на настоящего — на какого-то вымышленного. Правда, Олли следовало беречь себя и не высовываться, а Ральф в глазах Деррика вдруг оказался что-то должен всему миру. Хотя распоряжение способностью — сугубо его дело. Что-то и Деррик не пожертвовал кровь всем желающим.
Если вспомнить, то и в Лили он лишь изредка видел живого человека, но никогда толком не пытался исправиться. Может, поэтому она обозлилась? Хотя сначала она помогала ему и старалась вытащить из апатии.
Как ни посмотри, а следовало извиниться за многое, и не только перед Ральфом — перед Лили. Но Лили рядом не было, а Ральф велел молчать. Оставалось лишь бежать за ним, на ходу придумывая слова примирения.
И что может быть красивого в человеке, который запутался в себе и причинил другим много боли? Деррик торопливо огляделся кругом, силясь понять рассуждения Ральфа, но ничего примечательного не заметил: только гниль, нищету и запустение. А вот и сгорбившийся дом, ждавший их. На пороге кто-то сидел, закутавшись в мокрое пальто и уткнувшись головой в колени. Деррик узнал копну светлых волос, грязных и свалявшихся, и его сердце екнуло. Теперь он сам вмиг перегнал Ральфа, остановившегося в недоумении.
— Лили! — окликнул ее Деррик. — Ты что здесь делаешь?
«Мы же тебя выгнали», — чуть не добавил он, но осекся, почувствовав укол жалости. Между тем Ральф резко схватил его за локоть, не дав подойти ближе.
— Я бы на твоем месте так доверчиво к ней не летел, — прошипел он.
Лили подняла голову и посмотрела на них воспаленными глазами. На секунду ее лицо перекосилось, как от боли, но затем приняло устало-равнодушное выражение.
— Я могу… поговорить с вами? — спросила она.
— Нет, — отрезал Ральф.
Она съежилась, поджала ноги и прошептала:
— Пожалуйста. Я должна сказать Деррику кое-что очень важное.
— И не стыдно тебе? Это мой дом. Я выставил тебя за дверь. Что между нами было не до конца ясно?
— Пожалуйста, — упрямо повторила Лили.
— Пошла вон! — закричал Ральф, но сразу осекся, услышав, как заскрипели кругом окна и двери.
Похоже, Лили давно уже стерегли и собирались при случае растерзать как самозванку. Деррику стало не по себе. Он и без того жалел ее, но считал, что не имеет права вмешиваться в разговор. И все же, если Ральф вышвырнет Лили на радость соседям, целой ей из трущоб не выйти. Разве можно допустить это?
Видимо, Ральф рассудил так же, потому что чертыхнулся, дернул Лили за рукав и потащил в дом. Деррик не сдержал улыбку и побежал за ними, прыгая через две ступеньки.
Когда все трое очутились в квартире, Деррик помог Лили стянуть сырое пальто и башмаки, проводил в комнату. Ральф с каменным лицом прошагал в ванную, а вернувшись, набросил Лили на голову полотенце. Та смущенно улыбнулась, поблагодарила и принялась вытирать волосы. Потом тихонько присела на край стула. Деррик тут же устроился на диване, Ральф встал у порога, скрестив руки на груди. На носу у него оказалась уже третья пара очков, на сей раз с продольными царапинами на стеклах.
Сейчас, робкая и замерзшая, Лили совершенно не выглядела агрессивной. Больше всего она походила на ту Лили, которую Деррик встретил в Серой деревне: не так давно, но будто много лет назад.
— Может, чаю поставить? — нарушил тишину Ральф. В его голосе сквозила издевка.
Лили вздрогнула.
— Мне очень жаль, — пробормотала она. — Я навредила тебе… словом, это была не я.
— А кто?
Деррику стало стыдно за нее. Он уставился в пол, стараясь не встречаться глазами ни с ней, ни с Ральфом.
— Другая, — обронила Лили. — Деррик, помнишь, ты говорил, что на Юге людей проклинают? Это случилось со мной.
Он не удивился: и сил не было, и новость не столь уж неожиданная.
— Откуда тебе знать? — быстро вставил Ральф.
— Подожди, — осадил его Деррик. — Пусть все расскажет по порядку. Что-то такое и я подозревал с самого начала.
— Ты? — Ральф лающе засмеялся. — Да ты у себя вшей не заподозришь, не то что…
— Слушай, я знаю, о чем говорю!
— А я знаю, что у нас нет времени подтирать сопли девчонке. — Глаза Ральфа угрожающе сузились. — Готов терпеть ее пятнадцать минут, не более.
На Лили было больно взглянуть: она вся сгорбилась и боялась дышать.