«Может быть, она скучает по папочке, – подумала Люси-Энн. – Прямо как я».
Она замерла на месте.
Прямо под ней, сквозь стеклянный пол виднелся центр станции, крутящийся по своей орбите, вырабатывая искусственную гравитацию. Но девочка смотрела наверх, через прозрачное стекло, прямо в бесконечный космос. Ей никогда не надоедало это занятие, и Люси-Энн не понимала, как кому-то это вообще могло наскучить. Она глядела в вечность. Все что угодно может быть снаружи. И если у космоса и правда нет конца и края, то, как говорил ее папочка, а в этом вопросе, по словам папочки, ученые еще не сошлись на одном ответе, где-нибудь есть квадратная планета. Ведь в бесконечности возможно все.
Где-то даже существовала вторая Люси-Энн.
Она еще до конца не решила, нравится ли ей эта идея, но иногда, рассматривая космос, девчушка думала, а что если бы она могла увидеть намного дальше, чем сейчас. Настолько далеко, чтобы разглядеть пришельца, смотрящего в ответ на нее. Люси-Энн было интересно, а о чем бы думал этот пришелец и размышлял ли бы он о ней.
Люси-Энн постоянно всем интересовалась.
Неожиданно над девочкой нависла блестящая дуга планеты Уивер. Удивительное место, которое порой называли планетой Златовласки[1], потому что, как говорила мамочка, она была местом, где люди смогли поселиться сразу по прибытии. Вместе они три раза бывали на этой планете. Один раз с папочкой, когда они с северной отправной станции направились к экватору и двадцать дней отдыхали на сафари. Главный остров планеты, полный изумительных животных и растений, назывался Эллия, и Люси-Энн волновалась, что люди, живя здесь, испортят его природу. Мамочка сказала ей, что тут совсем не о чем волноваться.
На этой планете они видели стадо ящериц размером с кошку, охотившихся на слонообразных существ. Наблюдали за облаком сверкающих летучих мышей, образующих сложные формы над глубоким, темным ущельем. Восьмикрылые бабочки пели песни для Люси-Энн, а ужинали они фруктами, вкус которых напоминал кокос и шоколад.
Мысль о шоколаде вырвала девочку из мечтаний, когда мимо, посмеиваясь, проходил морпех.
– Опоздаешь в школу, Люси-Энн!
– Просто не могу оторваться от…
Что-то ударило снизу. Зрение Люси-Энн затуманилось, звезды смазались, а видимая часть планеты Уивер запульсировала, словно планета делала глубокий вдох.
– Боже мой! – закричал морпех, и девочка наконец посмотрела вниз, на стеклянный пол, и увидела, что творилось под их ногами. Раздался ужасный грохот, бьющий по ушам, гул, похожий на кипящую воду, и оглушительный треск. От центра, охваченного огнем, откалывались и улетали в космос целые куски сооружения. Огонь быстро иссяк, как только исчез воздух, но за ним последовали и остальные части станции. В космос полетел большой зал заседаний, а за ним люди, крутящиеся и сталкивающиеся с обломками здания. Некоторые из них горели. Некоторые появлялись уже расчлененными и исчезали в пустоте.
– Мамочка! – закричала Люси-Энн и в надежде посмотрела на морпеха, но тот уже бежал в обратную сторону, к жилищному отсеку.
Громадная часть центра врезалась в проход, соединяющий его с Люком, сгибая и отрывая металл, словно бумагу. Оставшаяся часть центра отрикошетила от станции, влача за собой туннель, и от прохода стала отсоединяться большая часть Люка.
Люси-Энн упала на коленки, поднялась и побежала за морпехом, обратно к Марку. Мамочка должна быть там. Мамочка, с грустным и невидящим взглядом, встающая по ночам и слушающая вещи, недоступные Люси-Энн. Мамочка, приносящая домой вещи, которые сама уже не узнавала. Мамочка, делающая то, чего не понимала.
– Мамочка!
Марк взорвался. Она увидела трещину в опорном рычаге, и давление воздуха внутри отсека разорвало его оболочку. Пылающий огонь вскоре исчез в вакууме космоса, а из одной дыры выплыл поток людей, бьющихся, хватающихся друг за друга и, наконец, покрывающихся льдом.
– Мамочка! – попыталась крикнуть Люси-Энн, но ее охватил ужас.
Она побежала. Впереди мчался морпех, но девочка чувствовала, что что-то не так. Ее затошнило, на секунду стало лучше. Люси-Энн уже не слышала ничего, кроме оглушительного свиста.
Все вокруг нее, вокруг опустевшего туннеля, вся тьма окружавшего их космоса заполнилась мерцающими, кружащими, пугающими останками станции.
И как только морпех добрался до прохода, ведущего к Марку, проход под ним разрушился. Он исчез. Стеклянные стены гудели, разрываемые взрывом; а Люси-Энн, все еще пытающуюся докричаться до своей мамы, схватила невидимая рука и утащила прямо в бесконечность.
1
Аллюзия на сказку о Златовласке, заблудившейся в лесу и нашедшей домик трех медведей, где она смогла поесть и переночевать.