Ну, девочка, решайся, сказала себе Дана. Тебя, похоже, приперли к стенке. Давай выбирай, на что ставить — на красное или на черное. А может быть, на зеро ?
— Да, босс, — четко произнесла она, глядя прямо в прикрытые набрякшими веками глаза Фробифишера. — Я бы хотела покинуть Федерацию. И я действительно просила Его Величество помочь мне принять подданство его королевства. Я не вижу в этом никакого преступления — особенно принимая во внимание некоторые перемены, о которых я бы не хотела здесь распространяться.
Ибн-Сауд перестал наконец поглаживать бородку и выпрямился в своем кресле, пристально глядя на Дану.
— Я обдумал вашу просьбу, мадемуазель Янечкова, и счел возможным ее выполнить. Указ о присвоении вам гражданства Объединенного королевства Аравии уже подготовлен. Возникает лишь одно затруднение — помните, я говорил вам о годовом доходе в пятьдесят тысяч динаров ?
— Разумеется, Ваше Величество. Я сказала, что у меня нет таких денег.
— Это не совсем так, мадемуазель. Кое-какие сбережения у вас все же имеются.
Фробифишер кашлянул.
— Прошу прощения, Ваше Величество, формулировка некорректна. Ценные бумаги, записанные на имя мисс Янечковой, находятся под моим управлением. Это своего рода вложение в будущее, вклад, который нельзя забрать в любой момент. К тому же мисс Янечкова не сможет воспользоваться этими деньгами, если откажется от гражданства Федерации.
— Как видите, ваш многоуважаемый начальник не склонен расставаться с вами, мадемуазель. — Лицо ибн-Сауда оставалось бесстрастным. — Именно поэтому я и попросил позвать вас сюда. Возможно, вы переменили свое мнение? Юные девушки порой бывают непостоянны…
— Не до такой степени. — Дана заставила себя улыбнуться. — Я по-прежнему была бы счастлива стать подданной Вашего Величества. Однако мистер Фробифишер совершенно прав: без его согласия я действительно не могу забрать свои деньги из фондов Федерации.
— Рад, что ты это понимаешь. — В голосе Роберта появились снисходительные нотки. — Мне кажется, Ваше Величество, дальнейший разговор на эту тему беспредметен. Тем более что мы уже подлетаем к “Асгарду”.
— Отнюдь, — жестко сказал Хасан ибн-Сауд. Кустистые брови Фробифишера удивленно подпрыгнули. — Я полагаю, что нам есть о чем поговорить. Судьбу вкладов мадемуазель Янечко-вой решаете вы. Стало быть, в вашей власти продать ценные бумаги, записанные на ее имя, или просто перевести их в Королевский банк Эр-Рияда.
Фробифишер медленно покачал своей породистой головой.
— Помимо физических возможностей, существуют еще понятия права и этики, Ваше Величество. Граждане неанглосаксонского происхождения не имеют права распоряжаться вкладами в национальные фонды: за них это делает Иммиграционная финансовая корпорация. Я не хотел бы создавать опасный прецедент. Поймите меня правильно…
— Прошу прощения, Роберт, — перебила босса Дана, сама удивившись такой дерзости. — Корпорация здесь ни при чем. Ты же вложил все мои деньги и акции в частный трастовый фонд — федеральные структуры к нему никакого отношения не имеют.
— Тем более, — кивнул король Аравийский. — Спасибо за уточнение, Дана. Полагаю, вы можете быть свободны… если, конечно, у мистера Фробифишера нет к вам больше вопросов.
— Иди, Дана, — сухо произнес Роберт. — Иди и знай: я возмущен твоим поступком. По возвращении мы поговорим о причинах, толкнувших тебя на этот безумный шаг.
По возвращении, подумала Дана. Теперь он меня точно уволит к свиньям собачьим. И денег из него не выцарапаешь, ибн-Сауд просто плохо его знает.
— Не волнуйтесь, мадемуазель. — Король будто услышал ее мысли. — Я приложу все силы к тому, чтобы уговорить вашего уважаемого начальника изменить свою точку зрения.
— Спасибо, Ваше Величество, — промямлила она. Получилось совершенно по-дурацки. Хотя она злилась на ибн-Сауда, сдавшего ее Фробифишеру со всеми потрохами, слова об указе, дарующем “мадемуазель Янечковой” аравийское подданство, на какое-то мгновение вернули ей надежду. Всего на мгновение, до тех пор, пока не стало ясно, что Роберт никогда не позволит ей воспользоваться этим выходом. Не из мстительности — он никогда не отличался особой злопамятностью. Просто босс не терпел, когда такие вопросы решались за его спиной. Именно поэтому Дана и хотела заручиться вначале согласием ибн-Сауда, а потом уже обращаться к Роберту. Теперь, однако, на такой вариант рассчитывать не приходилось. Оставалось лишь надеяться, что король Аравийский действительно сумеет как-то уговорить Фробифишера, в чем Дана, по правде говоря, очень сомневалась.
Она вышла на нетвердых ногах. Высоченный стюард — или как там называется обслуга на военных геликоптерах — немедленно подскочил к ней и подхватил под локоть.
— Идем на посадку, мэм, прошу вас сесть в кресло и пристегнуть ремни.
Геликоптер вдруг начал заваливаться на левый борт. Стюард подтолкнул Дану к ближайшему сиденью — оно находилось сразу за перегородкой VIP-отсека и предназначалось, по-видимому, для технического персонала.
— Пожалуйста, мэм, не покидайте этого кресла, пока не зажжется зеленая лампочка!
Щелкнули замки ремней безопасности, обхвативших Дану крест-накрест и прижавших ее к спинке кресла. Стюард куда-то исчез, Янечкова осталась совершенно одна. В трех метрах от нее, за тонкой мембраной двери, два могущественных человека — Высокий представитель Совета Наций и король Аравийский — решали ее судьбу. Много бы я дала, чтобы услышать, о чем они там говорят, подумала Дана. Если бы не рев винтов, не гудение стабилизаторов, возможно, какие-то звуки и просочились бы сюда. Но нет, в таком шуме и с открытой дверью ничего не расслышать.
Она рассеянно потрогала сенсоры, расположенные на боковой панели кресла. Да, судя по всему, место, которое она заняла, предназначалось для кого-то из обслуживающего персонала VIP-отсека — может быть, для стюарда. Палец ее дрогнул над клавишей с надписью “Связь с салоном”. Нажать или не нажать, усмехнулась про себя Дана, вот в чем вопрос… А что, если они заподозрят неладное? И потом, ведь громкую связь с салоном наверняка нельзя устанавливать без их разрешения, значит, если я захочу включить ее отсюда, там у них загорится индикатор вызова. Что же делать?
Геликоптер сильно тряхнуло. На какое-то мгновение Дана почувствовала внутри отвратительную сосущую пустоту — такое случается, когда падаешь во сне. Мягко взвыли гравитационные стабилизаторы, машина выровнялась, но Дана уже коснулась пальцем серебристой пластинки сенсора. Коснулась — и замерла от ужаса. Сейчас Фробифишер выглянет из-за двери, увидит, что она подслушивает и…
Из VIP-отсека никто не выглянул. Зато из миниатюрных наушников, небрежно брошенных на подлокотник кресла, полился неразборчивый шепоток. Несколько секунд Дана растерянно переводила взгляд с двери салона на наушники и обратно, не понимая, что ей следует делать. Потом наконец решилась и быстрым движением вставила маленькие перламутровые шарики себе в уши.
— …на чем вы так настаивали, — донесся до нее голос короля Аравийского. — Неужели эта крошечная уступка способна разорить вас? Ни за что не поверю.
— Дело не в деньгах, Ваше Величество. — Фробифишер говорил раздраженно, словно отчаявшись объяснить собеседнику некие очевидные вещи. — Я бы сказал, что для меня это вопрос принципа. Мисс Янечкова работала со мной много лет, она в курсе многих весьма деликатных дел и выпускать ее за пределы Федерации было бы… неосторожно. К тому же, скажу вам откровенно, ее генетическая карта далека от идеала.
— Как раз это интересует меня в последнюю очередь, — перебил его ибн-Сауд. — В Объединенном королевстве нет таких непререкаемых генетических законов, как у вас. Что же касается принципов, может быть, мне стоит напомнить вам, что, соглашаясь на вашу просьбу, я тоже кое-чем поступаюсь?
Несколько секунд все молчали. Дана слышала отдающийся в наушниках мерный, гулкий стук своего сердца. Потом Фробифишер спросил нехотя:
— Так вы согласны, Ваше Величество?