Чуть дальше прямо на снегу, скрестив ноги, сидел Махдар со странной, поблёскивающей золотой штуковиной, похожей на схемы кристаллического строения молекулы из кабинета физики. Сунув в неё руку, он жмурился, словно бы от сильного света, и сперва особенной магии вокруг него Илья не ощутил. А потом, присмотревшись, догадался, что ничего особенного, скорее всего, и не увидит. Такого вида магию они ещё не изучали ни на одном из уроков.
Над головой разворачивалось странное и немного сюрреалистическое зрелище. Казалось, будто облака сминаются гармошкой, потом снова разворачиваются и ввинчиваются в серый от дымки небосвод. Потом на миг разлилось страшное в своей багровости зарево, и стало страшно, что оно сейчас рухнет им на головы с увесистостью кирпича. Вновь по ушам ударил давешний гул, такой низкий, что он не столько слышался, сколько ощущался. Леди Гвелледан лишь слегка поморщилась.
— Внешнее кольцо держит, — громко произнёс Махдар.
— Есть возможность включить зеркало?
— Без потери энергии — нет.
— Тогда не стоит. Что у нас по внешним датчикам?
— Пока не могу понять, — торопился Фредел.
— Всё нормально, — ответил Всеслав, глядя в «наладонник». — Ответ есть.
— Это главное, — процедила Эрбелль — что-то у неё не получалось.
— Будьте внимательны, — как-то сразу стало ясно, что обращалась госпожа Уин Нуар именно к Фределу.
— Да… да… Есть! Да, есть ответ. От всех.
— Что с наблюдателями?
Ещё одна буро-жёлтая волна омыла пространство над их головами, так близко, что Илье почудилось, будто он ощущает дымный противный запах тлеющего пластика. Хотя это была всего лишь иллюзия. Зато образы тлеющих под давлением боевой магии энергий он воспринял с ужасающей отчётливостью. В этом был несомненный натурализм, напоминающий зрелище смерти человека, к которому не вдруг привыкаешь, и юноше стало плохо, противно и страшно одновременно.
Съёжившись, он наблюдал за тем, как линии и стыки энергетической системы реагируют на разрушающий напор, как упруго отторгают чужеродное, и без всяких подсказок догадался, что именно это и называется «защита устояла». В эту минуту сложный комплекс магических систем, окружающих школу, казался ему чем-то вроде нутра автомобильного двигателя или какого-нибудь механического станка, где всё со всем сочленено, всё двигается, подталкивая соседствующие детали, и в результате даёт какой-то общий результат.
— Илья, что вы видите? — окликнула госпожа Гвелледан, но он не ответил, не представляя, что тут можно ответить. Вижу магию? Систему?
— Отвечайте на вопросы директора сразу! — рявкнул Фредел, на миг оторвавшись от экрана, по которому он торопливо гонял курсор. Зачем и почему — юноша со своего места не мог видеть.
— Всё нормально, — пробормотал он, и этот вопрос — вот удивительно! — вполне удовлетворил присутствующих.
Точка энергетической напряжённости — уже не скинтиль, ещё не ориор — разбухла до пятна сантиметров десяти в диаметре, потом снова сжалась, пронзительная, словно детский визг. На неё неприятно было смотреть, и даже просто присутствовать рядом оказалось трудно. «Но, может быть, она влияла столь сильно только на тех, кто воспринимал её с такой остротой, как он?» — подумал Илья.
— Даём импульс контратакующим системам? — спокойно спросил Всеслав. В какой-то момент он умудрился подсоединить свой миниатюрный компьютер к нормальному ноутбуку, и сейчас, должно быть, делал с Фределом одну работу.
— Зачем? — удивилась Эрбелль. — Пусть подойдут поближе. Война — это путь обмана. Пусть решат, что мы можем только защищаться.
— Контратакой мы всё равно не зацепим отряды. Войска они подведут сюда только после того, как разрушат защиту.
— Они не разрушат защиту, — спокойно ответила госпожа Гвелледан. — Но контратака должна служить нашей безопасности, а не демонстрировать наши возможности. Включите анализатор.
— Бардак, конечно, — проворчал мастер. — Начинать развёртывать компьютерную систему контроля только после нападения — это ни в какие ворота не лезет.
— Сперва надо было сформировать то, что потом предстояло контролировать, — возразил учитель системной магии.
— Чушь! Любую системную мелочь нужно контролировать, предстоит ей дополнение или нет. Причём сразу, а не потом, когда будет готово всё. Всё никогда не будет готово!