— О, благодарю! — Появившаяся наконец госпожа Элейна с наслаждением вцепилась в полную кружку кофе. — Как хорошо… Вот за что я люблю войну — начинаешь ценить самые простые блага жизни. Сытную еду, горячее питьё, мягкую постель, сон…
— Разве для того, чтоб оценить всё это, нужно воевать?
— В обычной жизни трудно так же ограничить себя, как поневоле приходится в походе. Человек по природе ленив… Ну да, да, я просто пытаюсь отыскать хорошее во всём, даже в плохом.
— Наверное, здорово уметь вот так вот… отыскивать хорошее в плохом.
— Это правильно, этому учат нас священники. Наши, разумеется. Знаю, что ваши учат чему-то другому.
У Ильи возникло острейшее желание увести разговор куда-нибудь в другую сторону.
— А что будет дальше? Ну, теперь, после нападения?
— Ну что ж. — Женщина слегка пожала плечами. — Теперь, когда нападение успешно отражено, нам придётся переходить в наступление. Надо перехватывать инициативу из вражеских рук, иначе и быть не может.
— Значит, наступление?
— В той или иной форме… Ну, видишь ли, политика — это тоже война. Это способ бескровно, а значит, дешевле добиться нужного результата. Тянуть нельзя, да наши лорды и вряд ли станут тянуть. Сегодня днём совещание, а значит, уже вечером начнутся активные действия, — она посмотрела на него, но смысл этого взгляда он не сумел понять, потому что ближайшая лампа светила очень скудно, и даже очертания её головы едва угадывались во тьме, да ещё блеск глаз.
— Значит, опять придётся паковать вещи?
— Не спеши. Собираться, конечно, придётся, но нет надобности сейчас нестись сворачиваться. Отдохни, добери пару часиков сна. Когда начнётся наступление, возможно, несколько дней будет не до отдыха.
— Блин, зачем же я тогда кофе пил… — пробормотал расстроенный юноша, надеявшийся разузнать что-нибудь важное и опять получившись вместо точных сведений пригоршню отвлечённых, как ему казалось, рассуждений.
— А тебя кофе тонизирует?
— Ну да… Не то чтобы сильно, но есть такое.
— Тогда глотни вот этого. — И госпожа Элейна вытащила какой-то крохотный пузырёк. — Немного магии и травки. Нет, это не снотворное, это расслабляющее. К тому же снимает действие кофеина. Несколько капель на ложку.
— Горечь какая!
— Можешь запить остатками кофе, теперь уже всё равно. И ложись.
— А вы?
— А мне ещё много нужно сделать, — она улыбнулась. — Очень мило, что ты обо мне заботишься.
На Илью, устроившегося на своём прежнем лежбище рядом с сумкой собственных скудных вещей, разом навалилось какое-то смутное сновидение — не успело его сознание отключиться от реальности, как па воображение обрушились какие-то образы и картинки, не имеющие к шатру посреди военного лагеря никакого отношения. Сперва это были смазанные воспоминания о медитационных залах Энглейи — хрустальные колокольчики, колеблющиеся от малейшего ветерка, отдалённый звук водопада, даже голос учителя, потом — видения из дереликта…
Юноша ощущал, что не может подготовиться к видению, однако постарался собраться и стал ждать. Только оно не приходило. В какой-то момент желание увидеть и услышать лорда Ингена, проникнуть таким образом в его планы стало невыносимым в путах слабости, спеленавшей его тело и даже сознание. Петербуржец, словно муха, завяз в паутине, и сил не оставалось уже даже на то, чтоб негодовать по этому поводу.
А потом он услышал какой-то другой разговор (и уже даже чувствовал, что это — не тот, который нужен, а потом не прислушивался), даже не услышал, а почувствовал.
— Что ещё вы можете предложить, госпожа Лаурин?
— Шаг, который вы предлагаете, рискован, неизвестно, куда он может завести. Потому что в этом деле, как в прыжке, — если ты прыгнул, ты не можешь не приземлиться. Если ты провозгласил монархию и монарха, ты не можешь не дать ему власть.
— Это мы и обсуждаем.
— Вы, по сути, предлагаете нам похоронить всё то, за что наше общество боролось двести лет и за что теперь формально боремся все мы.
— Вот оно — формально. Мы же на самом деле боремся не за, а против.
— Так не бывает. Любое «против» подразумевает какое-то «за».
Мысли Ильи с трудом продирались сквозь марево, но хоть и вяло, всё-таки двигались вперёд. «О чём они говорят? — подумал он. — Та-ак, а не наступил ли момент, которого я так боялся? И кто же будет выступать за то, чтоб дать Ингену власть, а меня выдать ему?.. Только тебе-то не всё ли равно? Тебе в любом случае крышка».
Но таково было его состояние, что даже мысль о грядущей скорой смерти не принесла ожидаемой остроты. Ну смерть и смерть. Какая разница. «Неужели это зелье госпожи Шаидар? Она напоила меня чем-то таким, что не позволит сопротивляться…» — идея эта показалась юноше на редкость дикой. Вот уж кто-кто, а леди Элейна не могла такому способствовать. Он просто не смог бы в такое поверить.
— Господин Барехов… Господин Барехов! Проснитесь…
— Он просто слишком устал.
— Господин Барехов!.. Скажите, господин Санджиф, вы сможете его разбудить?
— Постараюсь. Илья! Илья! Вставай!
Юноша с неохотой пошевелился и приоткрыл один глаз, чтоб посмотреть, действительно ли ему докучает друг, или это просто кто-то искусно притворяется. Рядом с ним действительно наклонился белый, как бумага, сын лорда Даро. Нагибаться ему было ещё трудно, поэтому он держался за живот.
— Что стряслось?
— Тебя зовут. Ты как себя чувствуешь?
— Отвратно, спасибо, что спрашиваешь. Кто зовёт?
— В шатре отца собрали совет лордов. Там уже обсуждение к концу идёт, и нас с тобой зовут.
Илья посмотрел на друга и вспомнил свой сон-видение.
Паника охватила его. Бежать, немедленно бежать! Судя по лицу Санджифа, тот совершенно не в курсе, что там планируется, поэтому столь спокоен. Но может ли на такой шаг решиться лорд Даро, ведь речь идёт о будущем муже его дочери? Наверное, может, он же политик. Юноша повёл взглядом и разглядел того, кто пытался будить его первым. Это был один из магов, служивших господину Лонаграну. «Ну конечно, он всё предусмотрели. От такого не убежишь». Молодой чародей смотрел на петербуржца с неразличимо-вежливым выражением лица.
К тому же он был не один. Чуть поодаль ждал ещё один, в мундире цветов Даро. «Обложили со всех сторон».
В этой ситуации можно было уповать разве что на чьё-нибудь заступничество. Кто может за него заступиться, отстоять? Госпожа Шаидар, госпожа Гвелледан… Или Всеслав! Мастеру местные политические перебежки из лагеря в лагерь должны быть глубоко по барабану, он ведь аурис! Ему будут ближе интересы Ильи, чем какого-то там лорда Ингена. Разве что его запугали или купили, но можно ведь рассчитывать на обратное!
— А мастер там будет? — спросил Илья, стараясь совладать с голосом. Идти туда, где решается твоя судьба, — так хоть не уронить достоинство мужчины!
— Господин Всеслав там с самого начала, — слегка удивился маг. — Он условно представляет интересы Западного Российского региона, поскольку ваш магистерий прибыть сюда не может.
В окутавшей Илью пелене безнадёжности забрезжила слабая надежда. Он поднялся и без особой спешки привёл себя в порядок. Да и куда ему бежать, если уж по-честному? Как? На чём? Он мог бы бежать лишь в том случае, если б Саф решил ему помочь, а ведь друг не в курсе и узнает обо всём лишь тогда, когда уже будет поздно.
По лагерю петербуржец шёл с высоко поднятой головой и затуманенным взглядом. Вопреки позе, полной достоинства, в душе его царили смятение и страх, с которыми ничего нельзя было поделать. На пороге шатра господина Даро юноша задержал шаг и мельком окинул серое сумрачное небо. Каким бы ни был финал сегодняшнего дня — это своеобразная грань, переступив через которую, он не сможет относиться по-прежнему ни ко всей ситуации, ни к окружающим его людям, которых он до того считал искренними.
Внутри оказалось людно, присутствовало немало тех, кого к лордам не отнесёшь, — их приближённые, служащие представителям знати маги. И из лордов — сторонников Даро — здесь находились почти все, многих из них Илья знал лишь в лицо, а некоторых вообще видел в первый раз. Все они смотрели на петербуржца — кто-то с любопытством, интересом, ожиданием, кто-то и вовсе без всякого выражения.