1 — владения ордена тамплиеров были чрезвычайно обширны, поэтому делились по географическому принципу на провинции Востока и Запада, а те — на отдельные провинции, границы которых могли не совпадать с границами государств. Во главе каждой провинции стоял человек, которого в провинциях Запада чаще всего называли учителем, а в провинциях Востока — магистром. Во главе Иерусалимской провинции всегда стоял верховный магистр, которому подчинялись все остальные.
(примечание автора)
Со слов туркопола, прибывший караван приютила местная греческая община. Воин пояснил, что они тоже христиане, но не католики. Я спокойно кивнул ему в ответ, показав, что понимаю, о чём речь, и тот, удовлетворившись моим спокойствием, облегчённо пояснил, что столь большое количество народу тамплиерам было бы затруднительно и обременительно разместить внутри городских стен. Тем более что в числе выкупленных из рабства оказались не только христиане. Единоверцев приняли к себе другие общины, а настоятель греческого подворья согласился приютить оставшихся из милосердия. И пусть оно и было щедро сдобрено серебром, но доброе дело остаётся добрым делом, а содержание сотен людей в любом случае обошлось бы не дёшево.
К счастью, Тортоса была приморским городом, в значительной степени живущим за счёт морской торговли. Тут даже венецианский квартал был, хотя я слышал, что после падения Триполи их отношения с тамплиерами по какой-то причине охладели. В любом случае, никаких проблем с обменом серебра «пресвитера Иоанна» на местные монеты по весу не было. Я специально спросил об этом. Получил, помимо прочего, подробное описание, где можно найти местных менял и ростовщиков, с горячими рекомендациями ни к кому из них не обращаться, а придти в Тампль, где братья охотно разменяют мне всё что угодно, и по самому выгодному в городе курсу. Тем более что я друг их Дома, и рыцарь, скачущий нам на встречу тоже менял своё серебро у них.
Вскинувшись, я с удивлением признал в подъезжающем всаднике Зигфрида — немецкого рыцаря, выкупленного мною из плена и назначенного командиром каравана. Мы сердечно поприветствовали друг друга. Как оказалось, он как раз ехал нас встречать. Они с Марией ожидали нашего прибытия ещё вчера и серьёзно встревожились, когда отряд и в сумерках не прибыл. Но потом Избранная помолилась и сказала ему, что со мной всё в порядке, а я появлюсь на следующий день.
Подробностей случившегося с нами приключения Зигфрид не знал, и поэтому жадно слушал новости, очень переживая, что его не было с нами в том бою. Его системный статус воина был тот же, что и у туркополов тамплиеров, но знал он больше, так как что-то объяснил ему я, а что-то наверняка рассказывала и Мария, раз уж она сочла необходимым дожидаться нас в Тортосе. То, что она опередила нас, не удивило ни меня, ни Хехехчин, ни альвийку, — у Избранной свои пути. Я напомнил немцу о том, что впереди война, и на его долю враги и битвы тоже непременно выпадут, как и возможность заслужить благоволение Господа. Его лицо посветлело.
Вокруг было слишком много посторонних ушей, так что дальше мы ехали, разговаривая о бытовых вещах. Я расспрашивал о том, как они добрались и разместились. Зигфрид охотно отвечал, сопровождая рассказ любопытными деталями и подробностями. Так оказалось, что в число «выкупленных из рабства христиан» попал настоящий дервиш, которого стражники схватили, спутав с обычным бродягой. Смех смехом, но это здорово пригодилось здесь, в Тортосе, поскольку среди местного населения, живущего за пределами городских стен, хватало мусульман. И его рассказы о том, как быстро Аллах покарал нечестивого эмира, произвели на них глубокое впечатление. На дервиша даже Мария приходила посмотреть, чтобы проверить, не является ли тот рыцарем. Но он оказался обычным человеком.