— Мы править на седлах не можем, — ответил кидань сгоряча. — Велят нам обычай и совесть потомкам пример подавать, и прежней династии повесть обязаны мы записать. И хватит об этом талдычить. В истории важную роль…
— Ты каждому долю добычи немедленно выдать изволь, — заметил Гурхан, протирая в крови перепачканный лук.
— Обширны богатства Китая, — добавил с улыбкой Кучлук. — Пусянь отправляется к черту, оставьте пустые слова…
— Постойте! — воскликнул четвертый. — А где же его голова?!
Главу они долго искали, никто ничего не нашел. А рядом гвардейцы играли в обычный японский футбол. Солдат, не уставший бороться, отважно бежит впереди — в мешке голова полководца, что долго искали вожди.
Люге ненавидел минуты, когда, над победным костром, союзник его пресловутый становится новым врагом. «Друзей» перекошены лица, и каждый чего-то желал. Ну что же, придется делиться — так вроде Господь завещал…
— Печать соглашение скрепит. Простимся без лишних обид. Мой клан возвращается в степи, — поведал Ван-хан-кераит.
— А я возвращаюсь к Ташкенту. Мне там суждено умереть…
(«Отлично! Ряды конкурентов опять опустели на треть!»)
— А я отправляюсь на запад, мне с вами сидеть недосуг, — под музыку конского храпа сказал крестоносец Кучлук. — Пойду тормошить муравейник, другим подавая пример. Китайский один оружейник давно изобрел револьвер и партию продал найманам, а также винтовки обрез. Убрался с набитым карманом и где-то на Юге исчез. Патроны заряжены в кольты, и каждый поставлен на взвод. И станет реальностью желтый найманский крестовый поход!
Он двигался к Азии Средней, ведя за собою бойцов. Служил ежедневно обедни, и в грязь не ударил лицом. Но вскоре по воле Аллаха в кустах обнаружил рояль — навстречу войска Хорезм-шаха ведет беспощадный Джелаль! На время покинувший вечер бесстрашный Джелаль-ала-Дин задумал присвоить навечно Монголию, Чин и Мачин!
…Столкнулись могучие орды у богом забытой реки. Кровавые конские морды глотали свои языки. Почти воплощенный в граните, не всяк оказался готов покинуть земную обитель под вой арбалетных болтов. Там луки растягивал палец, мечи разбивали щиты, и панцири с треском ломались, на землю упав с высоты. А вскоре, на фоне заката, стрелою навылет пробит, упал молодой император под грохот монгольских копыт.
Когда в бесконечные дали Орда проносилась над ним, разбитые губы шептали: «Я помню, я слышу, я знаю… Я вижу Иерусалим!…»
Глава 6. Константинополь
Покинув китайских героев (я к ним непременно вернусь), отправлюсь в пространство другое. Привет, православная Русь!
Прошли пограничные войны, давно похоронен Кончак. Кипчакские степи спокойны. Но разве спокоен кипчак? И вот у большого кургана, где песни сказитель поет, идет разговор про Котяна, что половцев к славе зовет. До самых степей Туркестана промчался воинственный зов, и каждый боится Котяна, поскольку к войне не готов. Стремится каган-недобиток в те страны, где мед и кисель. Собрал сорок тысяч кибиток и ищет достойную цель.
Князья на Руси — баламуты, не знают про сон и покой. Все те же гражданские смуты. Но скоро порядок другой на Русской земле воцарится.
Владыка умен и суров. Надежно закрыта граница от страждущих рыцарей-псов. Разбиты литовцы и шведы, зарыты в балтийский песок. И платят оброк самоеды, и муромцы платят оброк, и даже посол королевский, и Биргер, неистовый граф.
Наш князь по фамилии Невский, по отчеству — сын Ярослав, подобен в огне саламандрам, холодный, как зимний туман. Зовется не зря Александром, как тот македонский титан. В союзе с единственным братом (другие погибли давно), построили план вороватый — ему преуспеть суждено. Коварством равны иудеям, которых нельзя позабыть, князья Александр с Андреем задумали Русь поделить.
— Тевтонец решительный вымер, восток не противится нам. Тебе я оставлю Владимир, а Киев Даниле отдам. Прогоним мадьяров за Галич, покажем Чернигову адЪ. А после, — решил Ярославич, — мы вместе пойдем на Царьград!
Сидят они в темных палатах, забыв про друзей и подруг. Взглянув осторожно на брата, открыл Александр сундук. Монеты блестят золотые с двуглавым ромейским орлом…
— Я буду царем Византии, я в Сербии буду царем! На эти блестящие гривны мы сможем армаду набрать! И сотни воителей дивных на штурм Цареграда послать… Одену доспех, как скафандр, и саблю обхватит ладонь, — с восторгом мечтал Александр. — И греческий адский огонь не страшен славянской державе! В проливах почти сорок лет католики подлые правят, им этот неведом секрет.