Бошняк и Семен едва успели доехать. Спешили по Амуру; Невельской велел все время следовать вдоль левого берега, так что справа день за днем тянулись обрывы, и чащи, и поймы, а правый берег синел слева, как далекая загадочная страна.
Мангуны в стойбище все дома, охота у них закончилась, встретили приезжих радушно. У них тут не только собаки, но и свиньи, коротконогие, черные, со щетиной на хребтине, как у диких кабанов. У хозяина есть кошка…
Куйча — скуластый, белолицый, пожилой, безбровый, с умным взором. Его дочь, стройная, в красном платке и синем халате, стоит вдали на камне и смотрит туда, где протока сливается с Амуром.
Куйча рассматривает секстант, которым Николай Константинович производил съемки. Бошняк объясняет. Семен переводит и тоже объясняет. Верно советовал ему Орлов: «Вслушайся и будешь понимать по-мангунски». Мангунский язык в самом деле похож на тунгусский, который Семен знает с детства, отец еще дружил с тунгусами. И Семен чувствует себя так, словно приехал к своим.
Вдруг Куйча вскинул обе руки и раскрыл рот.
— Понял! — сказал он, как бы сильно испугавшись.
Целая орава стариков и мальчишек в расшитых длинных и коротеньких, чуть ниже пояса, халатах пришла в восторг.
Куйча знал, что такое часы и зачем они. Но секстант дался ему трудней. Гости долго и терпеливо объясняли. Семен бывал с офицерами в экспедициях. Он умел, как и многие нижние чины экспедиции, производить съемку.
Объяснив все, гости покорили любознательного ульчу более, чем подарками и платой.
Пролетела стайка уток.
Парфентьев обрадовался, открывая солнцу ряд крупных зубов, и воскликнул, показывая рукой на воду:
— Это шилохвоштки! На хвошту два шильча, как у лашточки.
Удалой мальчишка ударил из лука. Утки поднялись и улетели.
— Самая первая летит ворона, — говорит Куйча. — Ее первую слышно. Лед пройдет, тут много птицы полетит. Сразу много рыбы будет. Уже сейчас на заберегах люди ловят. Как лед начнет ломать, рыба кинется к берегу… Потом под водой пойдет трава, сохатый придет.
Красноносый сынок Куйчи принес убитого острогой тайменя, двух сазанов и черно-золотистого амура. На берегу бьют рыбу, собаки бегают по берегу и тоже ловят на мелях.
Утром похолодало.
— Лед будет рашходитьшя, — говорит Семен.
Куйча подтверждает.
Тут между матерыми берегами ширина реки с островами и поймами, по зимней съемке Чихачева, двадцать пять верст. Матерые берега крутыми сопками в густых лесах стоят над огромной площадью вод, пойм и травянистых островов. Видно, как с одной из сопок туман поднимается тремя косыми столбами, словно там курятся в ее вершине три огромных костра. Несмотря на то что забереги выступили, и начался лов рыбы, и лед покрыт водой, люди на нартах ездят по реке и протоке.
— Собаки веселые, — объясняет Куйча, — быстро бегают. Знают: скоро будет много еды.
— Шейчаш время рубить леш на мелкие поделки! — говорит Семен хозяйственно. Ему скучно без дела. Он взялся ладить хозяину столик, но нет нужных инструментов.
Бошняк попросил женщин показать вышивки и праздничную одежду.
— Лебедь прежде был девкой, — говорит Семен, строгая палку.
Хозяйка принесла халат из бордового китайского шелка, вышитый ярко-синими птицами и цветами. Маленький старик с тонкой переносицей и птичьим лицом, скаля зубы, сказал:
— У меня тоже халат есть, да крови нет, не греет.
Все засмеялись.
На девичьем халате искусно вышиты змея, дракон, бабочка, утка и цветы. У зеленой змеи язык красный, утка зелено-желтая, а глаз тоже красный, цветы подобраны умело, со вкусом.
«Уйма вкуса! — думает Бошняк. — Вот тебе и на! Нет, это не дикарки!»
Появилась девичья шапка, расшитая белым бисером.
…Сейчас нельзя искать удобное место для судостроительного завода.
Невельской говорил: «Оставляя за Николаевском всю важность крепости, защищающей вход в реку, необходимо приискать место, более удобное для постройки судостроительных эллингов, в то же время вблизи берегов Амура, чтобы можно было пользоваться вековыми лесами, в которых есть все нужные для судостроения породы».
Протока из Амура в огромное озеро глубока, широка, удобна. Леса — рядом. В них и дуб, и ясень, и — показывали туземцы — орех, вроде грецкого, и на сопках — кедр, сосна преотличнейшая. Место — удаленное от побережий, скрытое от врага. Но Семен говорит, что тут высоко вода в Амуре подымается, судя по следам на деревьях, все топит, кроме холмиков.