В «Кольце Моргота» я объяснял происхождение значительного сдвига в канве Древних преданий, того сдвига в концепции моего отца, который произошел после завершения «Властелина Колец», который так и не принял новую, четкую форму.
Однако пора подойти к последним столетиям Древних Дней, когда местом действия становится Средиземье, а мифология отступает на второй план: Высокие Эльфы переправляются через Великое Море, желая отомстить Морготу, Гномы и Люди приходят, преодолев горы, в Белерианд. В историю Средиземья теперь вплетены судьбы людей, время стало течь быстрее, королевств стало больше, сложнее стали их отношения, гром внезапных битв и сокрушительных поражений наполняет небеса, слагаются пропитанные героизмом повести о Берене Одноруком и Турине Турамбаре. У
дивительно, но в «Войне Камней» собраны все работы моего отца, связанные с «Сильмариллионом», которые он написал после публикации «Властелина Колец»; и даже с учетом всех версий тщательно разработанных фрагментов «Саги о Турине» плоды его творчества все равно нельзя сравнить с его целями в начале 1950-х годов.
Во второй части этой книги можно увидеть самый поздний этап работы отца над «Квентой Сильмариллион», которая не претерпела значительных изменений или добавлений, кроме нового вводного эпизода «О приходе Людей на Запад», сильно отличающегося от ранней версии истории прихода Эдайн в Белерианд; кроме того (и это, пожалуй, самый примечательный факт во всей истории написания «Сильмариллиона»), последние эпизоды (о Хурине и сокровищах Нарготронда, об ожерелье Гномов, о гибели Дориата, о падении Гондолина, о двух братоубийствах) остались в том же виде, в каком они были изложены в «Квенте Нолдоринва» в 1930 году — отец больше к ним не притрагивался. Немногочисленные и весьма неопределенные намеки — вот всё, по чему можно судить о поздних замыслах моего отца относительно заключительных глав «Сильмариллиона».
Этот факт не так просто объяснить; но, мне кажется, в то время важнейшим делом для отца было согласование истории Хурина и Морвен и их детей, Турина Турамбара и Ниэнор Ниниэль. Это стало для него, я полагаю, наиболее важной и поглощающей все его силы истории из всех легенд о конце Древних Дней; и в этой истории ему, как никогда, удалось создать сложный художественный комплекс из характеров, побуждений, целей и чувств действующих лиц, и при этом наполнить повествование трагизмом и скорбью, подчеркнув страшное действие проклятия Моргота, которое все разъединяет и разрушает. Отец так и не пришел к окончательному варианту в некоторых важных фрагментах жизни Турина; но он расширил «большую сагу» (как он часто называл «Детей Хурина»), включив в нее новую историю «Скитания Хурина», сюжет которой продолжает старый рассказ о том, как Моргот отпустил Хурина из Ангбанда после смерти Турина и Ниэнор, и как тот пришел к развалинам Нарготронда.
На этой основе отец написал новую историю о деяниях Хурина после освобождения: в частности, о его роковом приходе в земли народа Халет, в лес Бретиль. Я не хочу полностью раскрывать сюжет этой истории, но говорю, что «Хурин в Бретиле»
фактически является продолжением (не только по сюжету, но и по стилю) прозаической «саги» о Детях Хурина (то есть «Нарн и хин Хурин», истории изложенной в «Неоконченных сказаниях»). Работая над «сагой», отец вернулся к «Книге Утраченных Сказаний», внес много изменений в «Историю о Турине» в период после публикации «Властелина Колец»; он разработал повествование, подробно описав все события и добавив в текст много диалогов; он хотел сделать подробный рассказ из краткого изложения повести в «Квенте», и сравнивал это со взглядом вглубь веков через увеличительное стекло, когда все, что было до этого неясным, предстает четче и понятнее.
Но с мрачным уходом Хурина из руин Обел Халада и со смертью Мантора импульс, побуждавший отца писать дальше так же подробно и полно, внезапно иссяк, как мне кажется. Хурин в этой истории так и не пришел ни в Дориат, ни в Нарготронд, и мы лишены возможности увидеть подробно, во всех аспектах кульминацию этой замечательной повести — приход Хурина в Дориат и его речь перед Тинголом и Мелиан.
Впрочем, отец мог и не иметь намерения представлять дальнейшие фрагменты в подробном виде, по крайней мере, до тех пор, пока он не закончит «Квенту Сильмариллион»: он знал, что повесть о «Скитаниях Хурина» напрямую связана с убийством Тингола гномами, а также со всеми последующими событиями — нападением сыновей Феанора на Диора в Дориате и разрушением гаваней Сириона, что это неразделимый цикл, изложение которого в любом виде возможно только целиком. Но даже если бы мой отец сделал это, возникла бы необходимость сделать то же самое с другими главами «Сильмариллиона», и в результате он мог бы прийти к невероятному размаху, много большему, чем в его ранних произведениях, но «Сильмариллиона бы уже не было. Я писал об этом в своем предисловии к «Утраченным сказаниям»: «сжатая форма, приданная «Сильмариллиону», его очерковая манера вместе с отсылками на прошедшие века поэзии и «познания» создают замечательное в своем роде ощущение «нерассказанных преданий» даже по ходу изложения этих преданий, таким образом постоянно удерживая некую дистанцию, для читателя многое остается сокрытым.